Лис внимательно выслушал вступление, старательно раскладывая сказанное по полочкам своей памяти, чтобы ничего не забыть, используя один, известный только ему, прием. Каждое дело помечалось, как ярким ярлычком, воображаемой бабочкой, совершенно не похожей на своих товарок. Итак. Сводка событий прошедшего дня воплотилась в лимонницу и заняла почетное видное место. Предстоящим неотложным встречам, в силу обычно безрадостного и муторного характера, была присвоена траурница, а дела относительно подготовки внеочередного собрания Совета возглавил важный бражник «мертвая голова». И теперь на очереди мельтешил черно-оранжевыми крыльями ядовитый монарх – надо было ввести главу Совета в курс текущих дел.
- Хорошо, господин Кассиэль, - кивнул оборотень, заправив за ухо темную прядь и собираясь с мыслями. В последний момент он решил не касаться без специального запроса тюремных дел, тем более, что на фоне всего остального, они не выглядели первоочередными. - Думаю, что, в основном, все понятно. Если по ходу дела всплывут вопросы, я обязательно их задам. А сейчас у меня несколько неотложных сообщений, требующих вашего внимания.
Лис взглядом спросил позволения и стал докладывать.
- Нашествие саранчи можно считать ликвидированным к вчерашнему вечеру практически по всему городу.
Секретарь говорил четко и неспешно, забыв о волнении. Слова ровной цепочкой следовали одно за другим, а короткие выверенные паузы отмечали окончания предложений.
- Однако  вечером в Замке произошло чрезвычайное происшествие. Обнаружилось исчезновение посла кьясов, его высочества ненаследного принца Эльюса де Шерью Итеру. В поисках были задействованы большинство присутствующих в Замке, также оповещены ответственные Советники, поднята Городская Стража. На текущий момент местонахождение господина Итеру неизвестно. Делом занялся Советник по магическим вопросам, господин Рааль, и результаты его поисков должны быть известны с минуты на минуту.
Доминик не выдержал и на несколько мгновений отвел взгляд к окну, туда, где за густыми занавесями царил рассеянный свет пасмурного утра.

Доминик выдержал взгляд дракона, хотя в тайне мечтал оказаться подальше от этого кабинета, а еще лучше даже за городскими стенами, только пальцы шевельнулись в немом жесте, словно хотели сказать «Но как же? Вот, он я, и докладываю». Насчет определенной цели оборотень сильно бы посомневался, поскольку те слухи, которые до него доходили, казались очень искаженными – не мог же дивный в здравом уме задаться такой бредовой целью! Это все равно что, к примеру, ему пожелать выйти замуж за Кассиэля и прямо сейчас заявить об этом. Ха-ха, три раза. Глаза Лиса весело сверкнули, и он едва удержал на лице пристойную мину, чтобы не прыснуть.
- Обязательно, господин Кассиэль. Советник Скайленд в курсе происходящего и обещал своевременно уведомить, если появятся какие-то сведения.
Секретарь взял исписанный ровным почерком лист, подошел к папке, дожидавшейся его на стуле, и подложил под стопку бумаг, чтобы легко можно было найти. Добавить к сказанному было нечего, да, и не требовалось от него ответа, реплика дракона, скорее всего, была риторической.
Тем более, что сплетни всякие ходили, но если прежде они шли одна за другой и постепенно угасали на фоне следующих новостей, то теперь шли плотным косяком, словно рыба на нерест. И только слепой и глухой не мог заметить в этом некую настораживающую закономерность.

Страж спит, служба идет. Куда торопиться, если каждая минута  приближает окончание рабочего дня?
- Конечно, господин Кассиэль. Я подожду.
Было немного неловко, что дракон сам отправился за оставленной печатью. Будь Лис давно на нынешней должности, мигом сгонял бы сам. Но искать чужую вещь в чужом кабинете дело хлопотное, и не менее неловкое. В подобных случаях Доминик чувствовал себя словно вор, даже если приходилось выполнять прямое указание. Не любил он брать чужое, ну разве потрогать незаметно, чтобы удовлетворить свое любопытство. Как можно устоять и не всунуть свой острый нос, когда вокруг всегда столько интересного? Да, вот даже в этой комнате. Несколько статуэток, явно эльфийской работы, непонятный рог и завлекательно поблескивавшая среди прочих вещей маленькая фигурка на противоположном краю стола, удивительно похожая на живого лягушонка, которая, по-видимому, использовалась в качестве пресса для бумаг, чтобы их не сдуло со стола сквозняком…
Оборотень мельком просмотрел казначейский отчет, оставленный на столе, но в подобных делах он не разбирался и даже не пытался разобраться - многозначительные числа за пределами простых арифметических действий вводили его в ступор. Насколько он любил буквы, настолько же не любил цифры. Они навевали на него скуку. Вот и сейчас оторвавшись от документа, юноша потянулся через стол, решив поближе рассмотреть привлекший его внимание предмет.
Длинные лапки со смешными утолщениями на тонких пальцах из зеленоватого золота, рисунок на спинке, выложенный змеевиком и яшмой, выглядел совсем как настоящий, тигровглгазые глазки с горизонтальным зрачками из обсидиана. Работа была столь тонкой, что поджарая лягушка казалась живой.
Ник посадил фигурку на ладонь, погладил спинку и, заглянув в лягушачьи глаза, почувствовал головокружение, а через миг совсем поплохело. Комната поплыла перед затуманенным взором, и все предметы стали угрожающе расти.
Мамочкааа!!!
Юноша навалился на стол, забыв о фигурке, лишь бы удержаться на ногах. И неожиданно оказался на столе. Весь. Целиком.
Мать моя, Лисонька! Верни все обратно!
Ко всем прочим бедам, будто в насмешку над непутевым секретарем, рядом с возмущенным стуком упал огромный амулет Рыжей лисицы, прежде верно служивший ему защитой от многих чар, за исключением магии превращения.
Неееет! Я пропал! Надо бежать! – бились в голове панические мысли. Доминик рванулся к краю стола и растянулся. Если бы не шершавый лист бумаги, на котором он уместился почти целиком, лапы, наверное, разъехались бы в стороны.

Доминик был в отчаянии. Он попытался перекинуться в двуногую ипостась – ничего не произошло, попробовал принять изначальный облик – и тоже ничего. Убежать не получилось, на этих непонятных и непослушных ногах даже встать нормально нельзя было. Хотелось горестно вздохнуть, расплакаться и свернуться калачиком, зарывшись носом в пахнущий фиалками хвост. Ужасно! Ужасно застрять в этой непривлекательной, жутко маленькой форме, с гладкой обостренно-чувствительной кожей, жаждавшей воды, с непонятно как приставленными к куцему телу лапками, на которых не только бегать, но и ходить нормально нельзя и неповоротливой головой.
Где моя пушистая шубка!!! Аааа!!! Где мой черный нос и длинный хвост с белым кончиком!
Кваааа…
И тут произошло самое кошмарное, что только могло и должно было случиться. В комнату вернулся дракон. Огромный! Прошелся по комнате, сел в кресло, словно его, Доминика тут и не было.
Значит, я еще и невидимка?!
Лис пожалел, что вообще не убился. Он старательно зажмурился в нелепой надежде, что когда откроет глаза, все будет по-прежнему, отчего выпуклые лягушачьи глаза почти утонули в плоской голове, а когда открыл… Ничего не произошло. И тут оборотень не выдержал и разрыдался. Навернулись слезы, но только застили взгляд, никуда не капая. Он поднял лапку с растопыренными пальчиками, старательно ее выворачивая, чтобы смахнуть влагу.
Кваааа... – безнадежно признал он свое поражение, глядя в огромные, серо-голубые глаза Кассиэля.

Лис уже забыл о том, что совсем недавно хотел бежать, ведь его заметили. Его видели! Значит, он хотя бы не невидимка! И можно будет попросить помощи. Пусть его потом накажут, пусть даже с работы выгонят, лишь бы помогли. Лишь бы вернули родной облик!
Крайнее уныние, в котором пребывал оборотень, сменилось жгучей, пенистой надеждой.
Драконы ведь все могут, они целый новый мир создали, неужели не смогут помочь одному несчастному, непутевому созданию?!
Неотрывно глядя на Главу Совета, лягушонок кое-как уселся на задних ногах, и молитвенно прижал передние лапки к горлу, потому как груди почти не наблюдалось – голова плавно переходила в золотистое пятнистое брюшко.
Ква-а-а-а! – заливисто ответил он в ответ на свое имя, не зная как еще донести до Кассиэля, что это он, Доминик. Лягушка по имени Доминик! Бррр-ааа!
Надо было что-то сделать, как то подтвердить что это он. Он! Мысли заметались в поисках выхода. Если бы, если бы только он мог держать в лапах перо, он бы написал. Имя написал, и просьбу о помощи. Но нет, плакал его прекрасный почерк! И папка, и письменный прибор теперь неподъемны, и никого не попросишь помочь… Осталась только… Мать Лисица… Спасибо, что ты осталась со мной!
Лягушонок как-то подпрыгнул на месте, в несколько неловких движений перебрался к сиротливо лежавшему на столе амулету. И сел рядом, накрыв собой кожаный ремешок, так чтобы дракону была видна сердоликовая фигура с изображением свернувшейся лисы.
Тааак, молодец я! Ну что, господин Кассиэль, ты видишь это! Лиса и я, я и Лиса, нууу, пожалуйста, признай меня!

Оборотень очень хотел сказать, что не трогал бумаг, разве только посмотрел тот документ, который и так попал бы в его руки, или хотя бы отрицательно покачать головой. Но как это сделать, если шеи-то нет? Единственное, что ему удалось, это в очередной раз зажмуриться, и прикрыть лапой глаза.
Но то, что он услышал от дракона, показалось прекрасной небесной музыкой. Еще немного, и все вернется на свои места, и он сможет наконец-то объясниться.
Бедные лягушки! Как они могли существовать в своем внутреннем мирке, полном таких страшных ограничений? Больше никогда, никогда он не будет охотиться на лягушек и есть их!
Лягушонок подпрыгнул от радости и коротко квакнул, в нетерпении ожидая дальнейших действий, обещавших вернуть ему прежний облик.

Оказывается  не так и приятно, когда живительную надежду пинают под зад. Первая попытка к жгучему разочарованию Лиса и по совместительству лягушки, не увенчалась успехом. Это он понял еще до того, как развеялся едкий дым потому, что амулет, у которого он обосновался, так и остался большим и рядом, а не маленьким и снизу.
Хорошо, что дракон додумался открыть окно и выветрить дым, липший к влажной коже и забивавший дыхание, так что пришлось издавать какие-то странные звуки в попытке прокашляться и прочихаться, тогда как тонкая шкурка настоятельно требовала омовения.
Радовало только то, что Кассиэль не намерен был останавливаться. Лягушонок с подтаявшей надеждой и возросшим благоговением смотрел на всемогущего.
Результат следующего заклинания отбросил ослепшего от молний и оглохшего от грома оборотня на другой край стола и влажно шлепнул на очередной лист бумаги, придавленный письменным прибором. Второй, оставшийся на столе, обнаружился под злополучной зачарованной фигуркой. Все остальные осели на пол, когда ураганный ветер унялся.
Проморгавшись, Доминик с отчаянием понял, что и на этот раз ничего не получилось.
Только он собирался удрученно квакнуть, как рядом упал трепещущий мотылек, видимо втянутый в комнату потоком воздуха и изрядно потрепанный заклинанием.
Взгляд лягушонка притянулся к нему, так что Лис моментально забыл о всем остальном и попятился. Это было очередное ужасное переживание – бабочка, вместо восхищения, пробудила жгучий интерес и неуемное желание ее проглотить!
Надо что-то делать! Надо что-то… а то я совсем облягушачусь! Я не могу, я не хочу есть это!!! Но я так хочу ее съесть…
Толстый язык высунулся из широкого рта, и тут же с видимым усилием втянулся обратно. Лягушка еще попятилась и повернулась к предполагаемой жертве задом, чтобы соблазн не мозолил глаза. И вместо этого вновь сосредоточился на драконе.
Ну же… придумай еще что-нибудь. А то будет, как в старинной сказке про принца-лягушку…

Появившаяся шерсть снова вскормила надежду, как щенная лиса, но не долго музыка играла. Доминик глянул на умаявшегося с ним дракона, и впервые посочувствовал. То есть впервые за все время подумал, каково сейчас Кассиэлю – далеко не лучший сюрприз он ему приготовил в свой первый рабочий день, и Глава Совета, вместо того, чтобы  заниматься делами, убивает свое время на непутевого Лиса. И так сразу жалко стало обоих…
И только выстроившаяся перед ним шеренга разнокалиберных бутылок привела в чувство. Лягушонок, выпучив и без того выпуклые глаза, попятился с таким видом, словно хотел сказать: «а может, не надо?» Ну, останется он жить зеленой квакушкой, выпустят его в замковый пруд, сообщат семье, что кончился Доминик нежданно-негаданно в расцвете лет и здоровья, а добрые дивные будут подкармливать мотылем…
Все грустно и печально, как в той сказке, и все только потому, что принц не нашел способа сообщить, как снять заклятие, а принцесса оказалась тупа, как пробка.
Да что говорить, особы королевской крови вообще не отличаются умом и сообразительностью, не то, что лисы. Ну вот, он, Лис, и тоже не видит выхода. А может, и правда, все просто как в той сказке?
Лягушонок моргнул и пристально уставился на дракона.
Только… только даже если сообщить, с какой стати ему делать это? А с другой стороны, ну что такого в том, чтобы поцеловать лягушку? Я ведь даже их ел.
Изобретательность и сообразительность, подстегнутые угрозой применения ядохимикатов на подопытной лягушке, свелись к единственной возможности донести до Кассиэля свои мысли – это хотя бы попытаться написать. А вдруг получится?
Доминик попробовал подняться на задних ногах и заглянуть в чернильницу – не получилось, однако отпущенная в нее передняя лапка достала до жидкости. Результатом четверти часа прилежного старания оказалась неразборчивая среди клякс, разводов и лягушачьих следов надпись «Па…цулю…й». Выдохшийся лягушонок, весь перепачканный чернилами, растянулся в кляксе рядом, без особой надежды взирая на радужного.

Не хочет… - Лис огорченно вздохнул, – так я и знал. На что только надеялся, бестолковый…
Он моргнул и внимательно посмотрел на Кассиэля.
А вот, окажись я на твоем месте, а ты на моем, я бы не долго сомневался, если бы был хоть малейший шанс на удачу. И даже драконья красота тут не причем. Совсем-совсем. И как сказать Старейшему, что я совсем не уверен?
Если обозначить «да» можно было если не наклоном головы, то хотя бы припаданием на передние лапы. А как обозначить «нет», если что ни скажи, все равно получается Квааа… Как выразить неуверенность?
Макаться в чернила вновь не было никакого желания, но, кажется, другого выхода не было. Но может, все же прежде попытаться?
Доминик, перебирая передними лапками, повернул тело влево, а потом вправо, и опять сел ровно, с надеждой глядя на дракона и со страхом на грозный ряд бутылок.

Понял, понял, кажется, Кассиэль понял! Ай да, Лис, ай да, молодец! – от радости лягушка пару раз подпрыгнула на столе, смешно вытягивая задние лапы.
Но радовался он недолго, да, и чему собственно? Разве что нашел хоть какой-то способ общения с драконом.
И снова усевшись и подтянув лапы под тело, Доминик терпеливо ждал решения Старейшего, но когда перед носом оказалась ладонь, такая большая, что на ней бы уместилось два таких, как он, оборотень оробел и нерешительно взглянул на дракона.
А вдруг и это не поможет? И вообще, целовать лягушку… наверное, должно быть противно для тех, кто никогда не имел с ними дела… А целоваться с драконом? Со Старейшим? Мать моя лисица! Что же делать?!
Не мог он так, и отказаться от попытки тоже не мог.
Все, все Ники, успокойся. Пользуйся возможностью, второй раз может не представиться. И вообще… Разве это поцелуй? Просто прикосновение. У него губы, вон, какие большие, всего накроют. Считай это лечением, а не поцелуем.
Вздохнув и попытавшись справиться с колотящимся сердцем, лягушонок осторожно взобрался на ладонь. Пока все было не так страшно, и через несколько секунд он немного освоился, тут даже было уютно, только слишком тепло.

Отредактировано Доминик (2011-09-05 00:22:17)

Оборотень сидел на ладони ни жив, ни мертв, и чтобы не видеть почему-то обидно царапнувшее сомнение в глазах Кассиэля, и не выдавать своих страхов, плотно зажмурил глаза.
Прикосновение оказалось неожиданно горячим, а дальше Лису стало не до анализа своих ощущений,потому, что снова поплохело, замутило, а потом он ухнул куда-то вниз и окончательно потерял ориентацию в густом тумане под раздающийся ото всюду и ниоткуда мелодичный звон.
Доминик пошатнулся, но устоял на ногах. На своих ногах! Все еще боясь поверить в чудо, он так же боялся опустить взгляд и посмотреть на себя.
Наконец дым начал развеиваться, и вместе с этим стал различим силуэт дракона. Вполне соизмеримого роста.
- У нас получилось! Получилось! – опасливым, громким шепотом, воскликнул юноша. Если бы не противная слабость в коленях и муть, он бы, наверное, запрыгал и захлопал в ладоши, или не сдержался и кинулся спасителю на шею, запрещая себе думать о последствиях и расплате за непростительное для секретаря поведение. Он готов понести любое наказание, но только чуть позже, когда отгорит и отсияет яркая радость.
- Господин Кассиэль… - шагнув ближе, начал Лис и осекся, внезапно сознавая один ужасный факт, - он был совершенно гол. Вся его одежда после этого превращения бесследно исчезла! Это было полной неожиданностью, и растерявшийся юноша не зная, как прикрыться, густо покраснел и спрятал лицо в ладонях.
- Простите... Простите меня! За все...
Единственный выход был, и он, справившись с растерянностью, не преминул им воспользоваться, и перекинулся в лиса, пряча свой стыд под черно-бурым пушистым мехом.

Лис, наслаждаясь мягкими движениями родного тела, тихим ходом последовал за Кассиэлем и в который раз порадовался, что находится сейчас в истинном облике - и со смущением легче справиться, и наготы не видно, и язык вывалить от удивления можно, не стесняясь при осмотре роскошных покоев. Он растянулся на ковре, ожидая, пока дракон в очередной раз спасет его, выделив одежду. Конечно, можно было бы пробежаться по Замку и городу домой в истиной ипостаси, красуясь пусть уже по-летнему коротким, но ровным и блестящим мехом, который несказанно украшала мягкая с белыми кончиками ость, отчего создавалось впечатление, будто темную шкурку обсыпало инеем.
Но Старейший рассудил иначе и предпочел не терять времени даром. И то хорошо, что не прогнал с позором. Доминик вздохнул и, склонив голову набок, наблюдал, как дракон роется в сундуке. Поначалу он думал, что утонет в одежде с плеча радужного – дракон был чуть ли не на голову выше, не говоря уже о том, что значительно шире в плечах. Но то что он, наконец, достал из стопки и продемонстрировал Лису, на первый взгляд казалось вполне по размеру.
Интересно, чье это? – в очередной раз взыграло неуемное любопытство. – Может еще подростковая одежда самого Кассиэля? Страшно подумать, что ей около 6 тысяч лет…
К счастью для оборотня, он совершенно не ориентировался в истории Изначальной, а тем более, в ее модах, чтобы посчитать, что в то время люди еще бегали в плохо выделанных звериных шкурах и лишь только начинали осваивать ткачество, а то беспокойных вопросов куда как прибавилось бы.
Дождавшись, пока Кассиэль отвернется, Лис подошел к кровати, на которой была разложена одежда, и, перекинувшись, принялся споро одеваться. Рукава рубашки были немного длинноваты, но завязки на манжетах позволяли подогнать длину. Жилет и штаны оказались немного свободны, но, в общем и целом, он чувствовал себя вполне уютно.
- Спасибо, господин Кассиэль, - произнес Доминик, вытаскивая из-за ворота собранные в кулак волосы, которые, оказавшись на свободе, вновь рассыпались локонами по спине. – Я ваш должник… - когда дракон обернулся, он добавил,  все еще немного смущаясь, глядя в глубокие серые глаза. – И моя жизнь принадлежит вам.

Жизнерадостному Лису не свойственно было долго впадать в уныние, ведь после каждой грозы из-за туч обязательно выглянет солнышко, и за каждой житейской неурядицей снова наступит если и не спокойная, то обязательно радостная жизнь. Так и сейчас, из недавних треволнений юноша извлек свои уроки, а почитаемый прежде как памятник величию дракон вдруг ожил и занял почетное место среди самых дорогих сердцу существ. И что с того, что об этом никто не знает? Главное, что это знал он сам. А дорогих существ должно любить и заботится о них, значит, пока он при Старейшем, он будет делать все, что в его силах, чтобы дракон был  доволен. Ну, хотя бы столько же или чуть больше, чем делал Рикаэль.
- Хорошо, господин Кассиэль, идемте.
Проходя мимо зеркала он украдкой кинул взгляд на свое отражение, желая убедиться, что он совсем прежний, и ничего не изменилось, ничего не потерялось после ужасного превращения. Зеркало ответило едва заметной улыбкой и мягким блеском медовых глаз.
Все замечательно, а еще тебе очень идет эта одежда, - успокаивающе говорило оно до тех пор, пока не осталось никого, кого можно было бы отражать.
Когда на звонок в кабинете появился слуга, и дракон отдал ему свое распоряжение, Доминик понял, что вновь проголодался, и вспомнил про голубого мотылька, которого чуть не съел. Бабочка нашлась почти на том же месте, разве что отползла немного в сторону окна. Парень осторожно, словно хрупкую драгоценность, взял ее тонкими пальцами и посадил на ладонь. Обделенный магией оборотень только и мог, что поделиться с ней своей жизненной силой. Но много ли надо трепетному созданию? Когда он поднес голубянку к окну, та, пару раз взмахнув крылышками, словно пробуя воздух, вспорхнула, покружилась перед востроносым лицом и улетела.
- Вот так, - тихо произнес вослед Доминик и повернулся с сиявшими радостью глазами. Пора было возвращаться к свои обязанностям.

Оборотень немного смутился под неодобрительным взглядом дракона, но ничуть не пожалел о дважды спасенной бабочке – в конце концов, она даже от работы его не отвлекла, так что пока себя упрекнуть было не в чем.
- Да, конечно. Сейчас, господин Кассиэль. Может… не надо так много, - хотел он добавить, но постеснялся, не учить же ему Главу Совета. Пристроив все три бутылки под одной рукой и придерживая второй, Лис пошел за драконом.
То ли негромкий стук в дверь помешал, то ли стекло оказалось слишком скользким, и Кассиэль действительно за один раз решил унести больше, чем было нужно, но следуя в шаге и с боку, Доминик успел заметить, как один пузырек все же вознамерился покинуть своих собратьев. А дальше сработал инстинкт и неверный расчет. Парень дернулся вперед, молниеносным движением успев таки поймать беглеца уже на подлете к полу, но зато упустил два из тех, что нес сам. Раздался влажный хруст - одна бутылка лишилась горлышка, вторая от удара потеряла крышку и закружилась, щедро расплескивая вокруг свое содержимое.
- Что я наделал! – успел сокрушенно воскликнуть юноша до того, как две растекшиеся лужи, одна бурая, а вторая ядовито-синяя, смешались и повалил едкий фиолетовый дым с неожиданно довольно приятным миндально-уксусно-мятным запахом, в котором то и дело вспыхивали имбирно-можжевеловые нотки, который под конец стали забивать  запахи грибной плесени.
- Я сейчас, - суматошно воскликнул Лис и кинулся к двери, выхватив у слуги свободной рукой поднос с кофе, а второй поддерживая его же и оставшуюся бутылку. – Ведро с водой и тряпку, быстро! – выпалил юноша, совершенно забыв о возможности магической уборки, поскольку сам с магией соприкасался не так часто. Все что он успел сделать, до того, как поплыл, - без потерь донести поднос до стола.