- Как это второй раз? И как ты без еды все эти годы обходился?
- Так и обходился. На внутренних резервах, - проворчал ифрит, пожалев, что начал. Зачем Дезире это знать? Не его это проблемы. Поэтому и быстрее разговор перевел на ту тему, что обоих воодушевила на подвиги.
- Сейчас мы все и узнаем. Зря что ли к темному в гости ходили? Давай, вставляй. Чего ждать?
Камиль убрал поднос и поставил на столик и с некоторым сомнением глянул на ключ. С одной стороны - нетерпение, с другой – опасение неоправдавшихся ожиданий. А  уж горечь последних он успел вкусить сполна, но риск ведь невелик? Мир не перевернется, если ключ не подойдет. Подумаешь, всего то и дел, что секрет  шкатулки неразгаданным останется.
Темный осторожно, словно опасаясь поколоться или обжечься, двумя пальцами взял ключ и до упора вдвинул в замочную скважину. Кристаллические рогульки по бокам почему-то так и не дошли до пазов на корпусе шкатулки. Ифрит медленно повернул, но заветного щелчка не услышал, наоборот, казалось надо крутить еще. Два, три, пять оборотов, и с каждым ключ проворачивался немного труднее… И  только на двенадцатом раздался щелчок. Ключ ушел глубже, и кристаллы вошли в предназначенные для них углубления. Казалось, что дальше крутить уже некуда.
Камиль просто физически ощущал напряжение всех этих пружинок, колесиков и зубчиков внутри шкатулки, отдававшееся в пальцах едва уловимой дрожью. Неожиданно что-то динькнуло, и фигурка на крышке пришла в движение. Из коробочки послышалась нежная механическая музыка.

- Знаешь, так обращаться с живым существом нельзя...
Камиль пропустил слова дракона мимо ушей, целиком поглощенный игравшей в руках безделицей. Его лицо сияло неподдельным восторгом. Ведь это была музыка – без живых музыкантов и без магии давно обратившийся в прах мастер сумел вложить  в металл и дерево мелодию, сохранившуюся в веках. Фигурка флейтистки, время от времени чуть спотыкаясь, кружилась и двигалась по кругу.
Ифрит, едва заметно раскачивавшийся в такт музыке, даже не сразу обратил внимание на разочарованного Дезире.
- Таких ценностей у нас навалом, правда мы тут не болтики и винтики, а магию используем. Хотя, чего еще ждать от людей? Обычная безделушка у них восторг вызывает. Велика ценность - любой ремесленный маг лучше сделает.
- Ты не понимаешь… - кинув мимолетный взгляд на растянувшегося на кровати дракона, ответил Камиль. – Это же настоящее мастерство! Так легко все сделать, имея в руках магическую силу, а здесь нет ничего, лишь грубая материя, природой не предназначенная для воспроизведения упорядоченных звуков. Цель, расчет, тщательная выверка, умение и подгонка деталей сотворили чудо…
Темный джинн дослушал мелодию до конца, сопроводив ее мечтательным грустным вздохом. Захотелось послушать еще, и пальцы потянулись к ключу, кристаллы которого вышли из пазов. Ифрит повторил завод, натянув внутреннюю пружину до упора, но по рассеянности, надавил чуть сильнее, так что и металлическая пластинка замочной скважины с вошедшими в нее верхушками камней, крутнулась следом. Раздался щелчок и дно шкатулки отошло в сторону. На колени Камиля выпал потемневший от времени кусок пергамента.

- Магия без магии, говоришь? А листочек зачем?
Глядя на торжествующего Дезире, взмахнувшего пергаментом, ифрит думал, что не мог ошибиться – не было в игрушке магии. Не было. И это он был намерен доказать своему красавцу любыми способами.
- Камиль, опять этот вараварский язык.
- А ты что думал? – ехидно спросил он, глядя на чуток растерявшего самоуверенность дракона. - Что тебе на твоем родном записку на память напишут?
Взяв листок, он принялся разбирать знаки, беззвучно шевеля губами. Дальнейшее хоть и произошло почти молниеносно, но все же Дезире мог различить, как вытянулось сосредоточенное лицо духа, когда до него дошел смысл записи, как растерянность и удивление сменяется гневом. Вкинув на юношу полыхавший огнем взгляд, в котором не осталось и капли синевы, он соскочил с кровати и отлетел к дальнему углу, выплюнув короткое:
- Нет!!!
Такой внутренней бури Камиль не испытывал с момента своего пленения и, совершенно утратив контроль над собой, ифрит стал тем, чем являлся изначально. В объятой темным пламенем фигуре уже трудно было найти следы прежнего красивого облика - сухое тело, словно покрытое растрескавшейся лавовой коркой, огонь, бьющий из глаз, угадывающиеся за спиной дымные крылья… Скорчившийся в длинных раскаленных когтях кусок пергамента вспыхнул и через мгновение рассыпался пеплом.
…Лишь тот, кто составил это заклинание, хорошо разбирался в природе огненных духов и по цвету пламени способен был судить о силе призванного ифрита, сказал бы что этот – уже укрощенный, остывает, растеряв большую часть силы, и вполне пригоден для дальнейшего использования…
Уничтожив заклинание, Камиль постепенно приходил в себя. Пламя пошло на убыль, оставив опаленные следы на ковре.
- Прости, господин мой, - произнес он подавленно, когда, вернув себе прежний облик знойного мужчины, смог говорить. – Я потерял контроль над собой и заслужил наказание.
Ифрит склонил голову и упал на колени.

- Прости, господин, что разрушил, то разрушил. С ифрита за это спрашивать, что у ребенка, игрушку сломавшего. Такова наша природа, - со вздохом сожаления глянув на пятно, испортившее ковер, ответил Камиль, поднимаясь на ноги. – Люди считают нас вредными, вздорными, мы же всего лишь следуем предназначению, вплетенному в ткань мироздания, возвращая ему равновесие.
Дезире продолжал удивлять, каждый раз ведя себя непредсказуемо, не так, как было привычно, и это выбивало из колеи. Вот сейчас, когда по логике вещей, хозяин должен был обрушить на голову непокорного громы и молнии, дракон только выговор сделал, интересуясь совсем другим.
Хотя, ясное дело, что заклинание многих бы заинтересовало. Может, и дракон хотел бы власть обрести над вольными духами?
Ифрит с сомнением посмотрел на юношу, ответить, или умолчать? Само по себе даже знание о существовании такого заклинания может иметь последствия, ведь поставив цель, в конечном итоге, можно ее достичь, открыв его заново. Но ведь Дезире не такой? Не нужно ему ни покорных джиннов, ни исполнения желаний. Вон, как прежде возмущался… Можно, конечно, солгать или от правды отвести, только почему-то, этому вот, самовлюбленному с виду красавцу с выразительными зелеными глазищами врать не хотелось…
- Ааа, дался тебе мой зад, господин, - фыркнул ифрит насмешливо, все еще не приняв решения, и поэтому, предпочитая ходить вокруг да около. – Да, и не мой он вовсе. Истино мой "зад"видел уже только что. А это...Жил когда-то в гареме наложник один. В память о нем и ношу этот облик. А к некроманту мы лазили за ключом, если помнишь. Эх, болтливый я что-то стал, - взъерошив пятерней волосы на затылке, укорил Камиль сам себя, прежде чем, выдать признание. – На клочке этом было записано заклинание призыва ифрита и его подчинения.
Сказал и впился взглядом в лицо Дезире, намереваясь считать все оттенки эмоций.

Отредактировано Камиль Яссер (2011-07-05 13:53:06)

- Ну сжег и сжег. Не тебе, так мне бы пришлось. Нельзя свободного не свободным делать, таков закон мира. Заклинание это - запретное, так что мой долг как дракона это заклинание уничтожить. Да и вообще не правильно кого-то невиновного свободы лишать.
Кивнул, и как камень с души свалился. Не ошибся значит, в драконе своем. Хотя дело вроде бы и наоборот выходит, это он, ифрит Дезире принадлежит, до поры, до времени. Только чувствовал он, что связаны, хотя глубину этой связи постичь не мог, вот и получалось, поди, разбери, кто в связке этой кому принадлежит.
От сложных размышлений отвлек вопрос дракона, направивший мысли в другое русло, и тоже не менее неизведанное.
- Значит ты его любил, наложника этого?
- Я? Не знаю, - Камиль уселся на ковре. В синих глазах промелькнуло нечто, что незнающий бы мог тоской назвать. – Трудно сказать, если не чувствовал. Видел я, что у воплощенных называется любовью, но …
Сравнить то, над чем никогда не задумывался, и объяснить оказалось совсем не просто. Легче было ту давнюю историю рассказать и свое в ней место описать отстраненно, со стороны.
- …Там другое было. Желание первый хозяин загадал, вещицу драгоценную из дворца доставить. Надо было все обшарить, в каждую щелку нос засунуть, а дворец большой, так что комната за комнатой обыскивать пришлось. Вот в одной я на наложника этого и наткнулся… Вернее, он в комнату зашел, так что мне затаиться в огне свечи пришлось. А он жизни себя лишить вздумал, маслом облился и подпалить себе решил.
Ифрит смолк, переводя дыхание,  рассеянный взгляд скользнул за окно. О том, чтобы дальше, рассказывать было сложнее, да и вряд ли дракон смог бы его понять.  Почему только то, что о нем подумает Дезире, вдруг стало важным? Ведь прежде мнение зеленоглазого красавца ему было без разницы.

- Так, не много радости им в жизни Творец их отвел, зато горестей достаточно, - откликнулся ифрит, с видимой неохотой возвращаясь к рассказу. – И этот юноша был свободы лишен, и жизнь его была подобна игрушке, с которой хозяин игрался по своей прихоти. Но это я узнал немногим позже. Когда он в крайне расстроенных чувствах, поднес к себе свечу, поджигая одежду, мне стало так же любопытно, как и тебе. Не дело ифрита вмешиваться в ход вещей, его не касающийся, поэтому ни спасть наложника, ни препятствовать содеянному я намерен не был. Но все же отвел на время пламя в стремлении удовлетворить свое любопытство и понять, что меня так к нему притянуло.
Камиль снова ненадолго прервался, вспоминая, и сейчас, заглядывая в себя и пытаясь уяснить, многое как будто само по себе становилось ясным. То ли время пришло понять, то ли присутствие дракона рядом тому способствовало. Ведь считай, с того момента и приспособился впитывать, как губка, бьющие через край опьяняющие эмоции гнева, боли и страдания.
- Наложник заметался в недоумении, ярости и бессилии, когда понял, что огонь его не  берет. Вот тогда я с ним и заговорил. Пообещал, что позволю умереть, если он мне объяснит, зачем жизни себя лишить намерился. Тогда юноша ответил, что с минуты на минуту за ним все равно придут и подвергнут мучительной казни за измену шаху, потому что осмелился он полюбить другого, такого же подневольного. И любовника его уже схватили, и под пытками тот на него указал. Так что обоим им жить недолго осталось. И простить он не может, и жить не хочет. Горе, ненависть, любовь и страдание были столь сильны, густы, ощутимы и притягательны, что казались почти вещными. Хотелось припасть и пить их, восполняя собственную утраченную силу.
И я предложил ему обмен - я забираю это все себе, а в замен даю быструю и почти безболезненную смерть. Наложник тот, не долго думая, согласился. Да, и думать особо долго не пришлось - в коридоре уже слышалось бряцание оружия. Я обнял юношу и подарил ему огненный поцелуй, проникая в него и испытывая невероятное наслаждение. Когда двери распахнулись, от человека осталась лишь горстка пепла. Вот и суди сам, господин мой, что это было, и можно ли это назвать любовью, - после короткой паузы закончил Камиль.

Глядя на вконец расстроившегося юношу, Камиль тоже погрустнел. Нет, он не винил себя за содеянное, раскаяние ему вообще было неведомо. Но только сейчас, впервые чужое расстройство не казалось приятным и не доставляло удовольствия.
- Но чем могут привлекать ненависть и гнев, чужое несчастье? Разве ты не мог помочь несчастному наложнику по-другому?
- Эмоции – это та же сила, растраченная впустую. Ты, господин, используешь накопители магии, чтобы потом восстановить свою силу при необходимости. Я был укрощен и истощен, мне надо было восстановиться. Так почему не взять то, что и так развеется в пространстве?
Ифрит искренне не понимал, чего от него ждал Дезире. Но поскольку вопросы были заданы, он уже незаметно для себя, без всякого уговора, старался ответить в меру своего понимания.
- Кто я такой, чтобы менять ход событий? Какое мне дело до созданий чужого Творца, один из которых лишил меня свободы? Пусть я не имею права вредить живым существам непосредственно, но и добро причинять не призван. И наложник тот не хозяин мне, чтобы я исполнял его желания. Хотя… впрочем, он хотел умереть, и он умер. Как еще я должен был ему помочь?
Чувствуя себя все неуютнее, Камиль бездумно царапал ногтем кожу на тыльной стороне ладони.

- Вообще-то нет, никаких накопителей я не использую. И в том мире нужды не было, а уж в Мире Драконов тем более. Этот мир создан магией драконов, потому в амулетах для моего народа нужды нет.
- Для твоего народа, может быть, и нет, откуда мне, темному, знать. Но мне сам такой браслет повесил, так что и в вашем мире есть такие амулеты.
Камиль сидел на ковре, обхватив колени руками, и устроив на них подбородок. И теперь даже жалко стало, что со шкатулкой этой возиться стали – все веселье из комнаты улетучилось, и даже он не в силах был поймать его крохи.
Жалко? Пожалуй, ифрит не мог сказать, что ему такое чувство ведомо. Вспоминая, что тогда испытывал, мог бы назвать удивление, возмущение и жажду изведать неизведанное – с оттенками печали и безразличия.
- Я бы придумал как его спасти. Если хоть в ком-то из них есть любовь, может и не все совсем для них потеряно…
- Не кого спасать было, - зачем-то подув на колени, ответил джинн. – Когда стражники ворвались в комнату, я из любопытства облик наложника принял. Поволокли меня во двор, а потом в подземелье. В пыточную. Там трое было – палач, дознаватель и…, - вздохнул он и продолжил рассказ, - то, что уже и человеком то назвать нельзя. Хрипящее месиво из костей разробленных, Только лицо не тронули, и в глазах, что на меня смотрели, был  ужас и, да, та самая любовь, которую он не смог сохранить…
Камиль не стал говорить, что было дальше, что сорвал и эту боль, и гнев, и запредельное страдание, чувствуя как, как прибывающие силы, раздувают укрощенный внутренний огонь. И кто знает, но он был уверен, что если бы не этот случай, не справился бы он со своим хозяином. Просто ум бы заснул, оставляя силы лишь на исполнение желаний.
- Плохая история, - эхом откликнулся ифрит.
«Плохая история, случившаяся со мной»…

Эх, что-то в мире перевернулось. Где это видано, чтобы ифрита, кто гладил и жалел? А ведь и в правду жалеет, эмоции-то они, вон, все на виду, не спрячешь, когда в соприкосновении. Умел бы Камиль плакать, так, наверное, разрыдался бы на плече, а так только замер, прикрыв глаза и пробуя новое, неизведанное прежде «блюдо» под названием ласка. И тепло стало, как будто грелся у родного огня…
- Скажи, а что бы ты стал делать, если бы свободу вдруг получил? Или такое совсем невозможно?
Разомлевший ифрит даже не сразу понял, что о свободе заговорили. А когда понял, не поверил, а когда захотелось поверить, заставил себя не тешиться надеждой. Потому как…
- По уговору, плененный дух получает свободу после исполнения трех желаний, и может вернуться к себе домой, на астральный план, но… - запнулся темный, вспомнив слова некроманта. – Тот дроу, которого недавно проведали, смеясь, сказал еще в самом начале, что из этого мира выхода нет, и что, по сути, я лишь поменяю одну тюрьму на другую, большую. Он врал?
Камиль повернул голову, и зеленые глаза оказались близко-близко. Осталось только упасть в них, и утонуть, чтобы на самом дне отыскать правду.

Камиль на счел нужным скрывать и свои чувства, смена которых сейчас быстро отражалась на его лице – огорчение, разочарование, растерянность. Даже высказанное хозяином желание не окрылило радостью. Он уставился в пол и пытаясь понять, как быть дальше. Молчание затянулось - даже ифриту, в скорости своей мысли подобному, понадобилось время, чтобы обдумать и попытаться взвесить все сказанное, и главное, ответить правдой на правду, так как есть, и как видится.
- Благодарю, господин мой, но позволь повременить с исполнением? Ты ведь, не подумав, сказал, или по незнанию многого не учел. Зачем вашему миру ифрит, чья суть – разрушение? Да, мы - та сторона баланса, которая завершает любое созидание, что исчерпав себя, должно вновь вернуться в небытие. Если я останусь, то рано или поздно верну себе прежнюю силу, и что тогда делать со свободой и жаждой разрушения? Вы же, драконы, чуть что, станете к порядку призывать, чтобы мир свой сохранить в неприкосновенности. Куда мне деться? Лишний я тут, как не крути.
Таков был взгляд Камиля на ситуацию в целом, но был и еще один момент, о котором он вряд ли бы стал распространяться прежде - гордость ифритская не позволила бы. Но сейчас, в подавленном состоянии, убаюканная теплом ближнего, она спала беспробудным сном.
- И одиноко мне. Без собратьев. Ты бы хотел жить в мире без драконов, зная, что никогда не прикоснешься к сородичу, без надежды разделить огненный танец? – добавил темный удрученно.

Отредактировано Камиль Яссер (2011-07-06 11:40:07)

- С чего ты взял, что ты тут один такой в этом мире? И ифриты и джинны тут есть… Надо только внимательно подумать как лучше твоими способностями распорядиться… И вообще ты не один, а вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
Ифрит встрепенулся и впился в Дезире взглядом, слушая, не веря ушам своим и постепенно наполняясь еще призрачной радостью, перераставшей в крепшую надежду и снова в радость.
Нет, он и правда уже не рассчитывал услышать что-либо подобное, И пусть вот прямо сейчас Камиль не имел желания встречаться с себе подобными в силу целого рядя причин, которые он мог  бы выстроить в виде обоснованного и не очень списка, но само знание того, что он тут не один такой, что стоит только захотеть, и это будет возможным, окрыляло.
И была растерянность от незнания как распорядиться неожиданно обретенной волей. А вдруг он по ненавистному прежде кальяну начнет скучать? Но кроме осознания того, что к свободе тоже надо будет привыкнуть, было что-то еще, что каплей чернил мутило чистые воды радости.
- Подумай, ты же ничего не теряешь. Исполнять желания всяких неблагодарных хозяев и сидеть в кальяне - это разве то, чего бы ты себе пожелал? В свой мир ты вернуться, наверное не сможешь. Но что мешает тебе хорошо устроиться в этом?
Последние слова огненного дракона помогли понять, что именно. А вдруг потеряет? Вот этого, ясноглазого умника, что сейчас рядом планы по ифритову обустройству строит. Вдруг тот возьмет в один прекрасный миг выставит за порог со словами: «Вот ты теперь у нас свободный, гордый и самостоятельный ифрит. Скатертью тебе дорога».
«Ага, самобранкой»!
Только представил такой вариант, и свобода не мила сразу стала. Что ему тут плохо что ли?
Коснулся он руки юноши, погладил.
- Добрый ты… Заботливый, - помолчал. – Не беспокойся, исполню твое желание. Как с духом соберусь. Спасибо… Дезире. Подумаем... Может? Я пока котом останусь, а? – заглянул с надеждой в зеленые глаза. – Мышей половлю, шторы подеру, мебель. Все не так страшно?

- Знаешь что? А давай я тебе город покажу? Надо же привыкать к новому миру.
- Хорошо… - откликнулся ифрит, неуверенно косясь на кальян. Подумать только, вот сейчас, стоит только желание исполнить, и он может пойти гулять, не заботясь больше о своей тюрьме. Прощай, барашки. Прощай халва с пахлавой! Прощай побоища… Даже грустно стало, словно жизнь еще разделилась на две, нет, теперь, считай, на три части.
Дома – до пленения, тюрьма, и неведомое после…
- Погоди только, я с духом соберусь, - ответил он, выпустив руку дракона и прикрыв глаза….
Ничего не произошло кроме потерянных нескольких мгновений. Только Камиль знал, что свободен он, и кальян теперь только старинная безделушка, которую три, не три, разве что блестеть поярче заставишь.
- Вот и все. Исполнено твое желание, Дезире, - глянул снова в глаза, и почему-то подумалось, что и господином назвать, как и красавцем своим, совсем не прочь. Да,  ладно, не судьба. Кто дракон, а кто ифрит.– Теперь можем идти. Показывай свой мир. Рассказывай, что можно, чего нельзя.
Камиль легко поднялся на ноги, протянув руку  дракону и изобразив на себе одежду по случаю, по-прежнему, зеленую. Полюбился что-то ему этот цвет в последнее время, как и глаза зеленые в душу запали… Ничего, в кота он в у двери перекинется, успеет.