Рынок
Введя русала в свою квартирку, Тарриэль любезно открыл дверь в "парадную гостиную".
- Проходите, Раду, садитесь в кресло. Я сейчас приду.
И почти бегом в спальню. Надо же было спрятать сапфир, который все еще держал в руке (так боялся, что житель моря передумает). При этом, забыв снять с плеча сумку с маслом. Вспомнил о ней, лишь, когда сумка с грузом стала мешать ему. Но прежде чем снять с плеча груз, Тарриэль все же спрятал звездчатое сокровище. Вздохнув с облегчением, Виллани вернулся в гостиную, поставил бутыль на стол и, бросив сумку на пол, ногой задвинул ее под стол.
- Что будете пить, Раду? У меня есть холодный чай. - Чай заваривался по утрам в большом количестве (что бы потом не пришлось разжигать огонь и кипятить чайник в течении дня), затем остужался. - Есть молоко со льдом и фруктами. - То, что это заготовка для любимого лакомства - мороженого, кьяс скромно промолчал, фруктовое молоко и как напиток было хорошо. - Есть белое вино. - Это было сказано чуть неуверенно, поскольку вино было прислано братом, и Виллани пытался вспомнить, не было ли какой приписки по поводу вина... все же алхимик-экспериментатор. - Ну и вода, конечно же. - Тарриэль закончил фразу уже уверенно и улыбнулся русалу.

- Уютно? - Кьяс обвел взглядом полупустую гостиную.
Хммммм... странные понятия об уюте у русалов. Мысль быстрой мышкой всунула нос в голову снежного, но художник тут же мысленно запустил в нахалку тапком, мыслью же. А может у него очень маленькая комната... или там вещей ненужных понаставили, а убрать не разрешили. Всяко в жизни бывает.
- Если честно, ни разу не думал об этом. Большинство считает, что уютно, это когда ковры там всякие... пылесборники... Диванчики понаставлены... ходи, запинайся, натыкайся на них... Мне по работе свет нужен, поэтому квартиру и выбрал.
Тут Раду выбрал напиток.
- Молоко? Замечательно. Сейчас принесу.
Одна из чистых (пока еще чистых) палитр послужила замечательным подносом (ну не было у снежного подноса, а бегать несколько раз туда-сюда... лениво же!). На ней уместился и кувшин, и пара кружек, и пустая миска с ложкой. Тарриэль опустил импровизированный поднос на стол и сел во второе кресло. Потом вспомнил о законе гостеприимства, снова встал, налил в одну из кружек молоко и поставил ее перед своей будущей моделью.
- Вот, угощайтесь. - Решив, что долг хозяина выполнен, снова уселся в кресло и недолго думая, налил молоко в глубокую миску, что принес вместе с кружками. Прикосновение пальцев одной руки к краю миски, во второй, ложка мерно размешивает густеющее на глазах молоко. Мороженое - отрада души любого кьяса в столь жаркий день.
-  Вы раму какую хотите сделать? Или это мне самому надо будет?
Тарриэль поднял взгляд на русала, задавшего такой простой с виду вопрос.
- Понимаете, Раду. Рамы изготовляют резчики по дереву. Иногда у них в мастерских есть уже несколько заготовок, которые нетерпеливый заказчик может приобрести. Но обычно, заказываются рамы по размеру полотна. Или чуть меньше. - Художник продолжал задумчиво мешать готовящееся мороженое (очень важно помешивать лакомство постоянно, при быстрой заморозке, могут получиться кусочки льда, а не каждому нравится, когда на зубах лед похрустывает... вот в силу привычки кьяс и мешал... старался). - Иногда художник, написавший картину, рисует и эскиз рамы. Но тут уже должно учитываться все - и где будет висеть картина, и какой она тематики, и обстановка вокруг.
Снежный еще раз оглядел свою "парадную гостиную", затем перевел взгляд на собеседника.
- А какой портрет вы хотите получить, Раду? Парадный или камерный? По грудь, по пояс, по колено или в полный рост? Анфас, три четверти или профиль? Вы заказчик, поэтому я, как художник, должен знать Ваши пожелания. А от этого уже и рама будет зависеть.
Чуть нахмурив светлые брови, художник внимательно смотрел на русала. При этом, ухитряясь положить во вторую кружку несколько ложек мороженого и даже не промазать мимо, а потом, в задумчивости, начал медленно есть ледяное лакомство прямо из миски.

Отредактировано Тарриэль (2012-03-19 21:52:42)

Фраза о диванах и дивных, которые норовят собраться вместе, заставила художника замереть с ложкой, не донесенной ко рту. Последние воспоминания о собирающихся были не самыми лучшими. Семья собиралась в основном для того, что бы "вправить мозги" им с братом. Родители, родители родителей, другие родственники... И все говорят очень правильные слова (по мнению говоривших). И только один поддерживал братьев. Брат деда, который сам до исхода покуролесил немало. Бррррррррр. Тарриэль потряс головой.
- Нет. Слава Ледее. Не собираются. - Отогнав от себя воспоминания о "воспитательных собраниях", Виллани решительно сунул в рот ложку с мороженым, и только тут увидел, что ест не из "личной" кружки, а из "общей" миски. Собирался смутиться, но не успел. Русал определился с портретом и сам начал есть мороженое.
- Замечательно. Тогда Вы подкрепляйтесь, а я пойду все подготовлю.
Кьяс подвинул гостю (пока еще гостю, а не модели) миску с мороженым, встал и отправился в спальню. Надо было переодеться. Камзол и рубашка полетели на кровать, а на свет был извлечен халат. Довольно короткий халат, длиной не доходящий даже до колен, был когда-то ярко-голубым, но от частых стирок потерял былую яркость и хранил следы от красок. Длинные рукава халата художник немного загнул. Волосы сколол в узел. Подготовив себя к работе, снежный пошел готовить свое рабочее место.
Укрепив на станке* подрамник с натянутым и уже загрунтованным холстом, Тарриэль придвинул к себе горшочки с готовыми красками, угольки, кисти. Быстрыми движениями смазал одну из палитр маслом и оставил пропитываться. Более или менее подготовив материалы, Виллани занялся местом для модели. Задумчиво поглядев на Раду и на окно, кьяс подошел к последнему и решительным взмахом руки, убрал ледяной витраж. Затем не менее решительно принес немного воды в небольшой пиалке, размешал в ней кисточкой зеленой акварели и, размахнувшись, выплеснул воду с краской на стекло. По стеклу побежали морозные узоры с различными оттенками зеленого. Тарриэль нахмурившись, отошел от окна и посмотрел на полученный результат.  Свет стал мягче, словно проходил сквозь толщу воды. Кивнув удовлетворенно, художник обратился к русалу.
- Раду, Вы готовы? Теперь дело за Вами. Как вы будете сидеть? Я могу принести подушки, и Вы расположитесь на подоконнике. Получится совсем уж камерно. Или придвинуть к окну кресло. Тогда будет чуть торжественней. Но в любом случае, Вам придется выбрать позу достаточно удобную для Вас. Ведь придется просидеть в ней довольно долгое время неподвижно.

*отсюда и станковая живопись, а вот если бы русал выбрал все же фреску, то это была бы монументальная живопись.

Отредактировано Тарриэль (2012-03-22 21:52:31)

Кивнув головой на предложение не обижаться, если вдруг модель заснет, Тарриэль улыбнулся.
- Я сегодня сделаю только общие наметки, подготовлю фон и другие крупные детали. Лицо и... - Кьяс чуть было не сказал "мелочи", но вовремя прикусил язык. - Все остальное начну прорабатывать завтра.
И вот тут русал перекинулся в свою основную форму. Снежный зачаровано наблюдал за перевоплощением. Собственно говоря, тут и удивляться нечему, не так уж много он видел за свою жизнь русалов. Если быть честным, Раду - первый в его жизни русал. Слишком отдалены кьясы от моря.
Мягкий, перламутровый перелив чешуек, заворожил Виллани.
Надо будет добавить в краску перламутра... или тех, светящихся добавок, что сделал для меня брат... хотя нет, светящиеся, это, наверное, все же лишнее. Но кто же мне мешает попробовать. Ледея-всепомогательница! Да ему же неудобно!
Спинной плавник явно мешал... вернее мешала спинка кресла, но плавник тому виной. Художник сходил за подушкой и подсунул ее под поясницу модели.
- Вряд ли Вам понравится, если получится портрет съезжающего с кресла русала. Если бы я знал, что Вы будете позировать в истинной форме, вообще предложил бы Вам лежать. Хоть это и не так эффектно.
Отойдя к станку, Тарриэль окинул взглядом получившуюся композицию. Получалось как-то... пресно. Снежный эльф добавил света, поместив магический светильник на уровне подоконника. Посмотрел. И переместил добавочный источник света выше, расположив его между окон. Но все же не хватало яркого цветового пятна. Виллани задумчиво обошел модель вокруг, размышляя о цветовой гамме картины.
- Слишком как-то все спокойно. Витраж менять не стану. Свет именно тот, что нужно... но чего-то все же не хватает.
Встав напротив русала, художник нахмурил брови и прикусил нижнюю губу.
Чего-то не хватает. Но чего? Рама будет из ракушек... и что она будет обрамлять? Сплошную зеленость. Так, придумал!
Виллани метнулся в спальню и вытащил шкатулку со своими украшениями. С этим хранилищем сокровищ вернулся обратно, и стал примерять зеленоволосому драгоценности, тихонько бормоча под нос.
- Нет... это не то... и это не то... жемчуг... и он становится зеленоватым... опять не то... может алый шелк через плечо? Нет... это слишком... Вот!
На шею Раду был надет медальон на цепочке, звенья которой состояли из маленьких рубинов, сам же медальон был из рубина размером с лесной орех, окруженного бриллиантами поменьше. Именно на игру бриллиантов в свое время купился кьяс. Сейчас же красный цвет рубинов был как нельзя более в тему.
- Вы же не будете возражать, правда? - Тарриэль смотрел в глаза русала и улыбался чуть заискивающе.

Отредактировано Тарриэль (2012-03-23 21:32:11)

Русал не возмущался, и был, похоже, совсем не против такой бесцеремонности. Виллани улыбнулся.
- Хорошо, расскажу. Только из меня рассказчик не очень хороший...
Фантазия бурная слишком, порой сам не помню, было это на самом деле или придумано.
Тарриэль отошел к станку и посмотрел на результат. Получилось очень и очень неплохо. Рубины только подчеркивали и зеленоватость чешуек, и цвет волос. Благодаря игре света и драгоценностей, Раду ощущался в неком сияющем ореоле. И снова художник нахмурился. Будет очень сложно передать всю эту игру света. Но... Сам же захотел такое. Однако. Резкая нотка диссонанса - открытый ларец с украшениями кьяса. Хоть он и не попадет на портрет, все же...
Снежный вновь подошел, закрыл ларец и поставил его на подоконник окна, около которого стоял его рабочий стол.
Можно потом будет написать натюрморт - кучка из украшений, небрежно высыпанных на отрез бархата... черного... Но это потом. Сейчас - портрет.
- Раду, Вам удобно? Потому что, в этой позе надо замереть. Хотя нет. Пока не надо. Я сейчас Вам буду всякую ерунду говорить. Вопросы задавать. А Вы можете шевелиться и поворачивать голову, как вздумается. Сделаю несколько набросков, а потом вместе с Вами выберем ракурс, который понравится. И вот тогда начнем.
Взяв в руки чистый картон и заточенный уголек, Тарриэль стал быстрыми движениями делать зарисовки и наметки будущего портрета.
- Вы спрашиваете, откуда у меня медальон? Помнится, я ходил вокруг него несколько дней. Он лежал в витрине ювелирной лавки и бессовестно мне подмигивал центральным рубином. Я не очень люблю красный цвет. Ведь от красных камней ложится соответственный отблеск. А значит и волосы у меня подсвечиваются розовым. Кьяс с розовыми волосами... Это так... так... фууууууу. - Снежный смешно наморщил нос, не сумев подобрать подходящее слово. - Но в один из довольно хмурых дней, сквозь тучи выпрыгнул лучик солнца и осветил вот эти бриллиантики. Они так запереливались. Стало так красиво, словно капли крови на льду. И я не утерпел, зашел и купил. Правда, потом снежным лисом бегал, искал работу, потому что истратил на него все свои деньги без остатка.
Виллани рассмеялся и переместился на новый ракурс.
- А Вам, Раду, тоже нравятся драгоценные камни? И если не секрет, то какие?

Отредактировано Тарриэль (2012-03-25 13:34:31)

Тарриэль слушал русала и делал зарисовки. Каждый художник знает, если хочешь написать хороший портрет - узнай свою модель поближе. Посмотри, как она двигается, как разговаривает и улыбается. Причем не в парадной обстановке, а вот так, словно невзначай. Кьяс подмечал, как двигается русал, как наклоняет голову, выражение его лица и другие мелочи, на которые мало кто обращает внимание. Но на словах - "ожившее мороженое", Виллани не выдержал и рассмеялся.
- Ужас, какой, ожившее мороженое. Это же представить страшно. Бродит такое непонятное что-то, оставляя после себя мокрые липкие следы, стонет жалобно: "Жааааарко мне! Замороооооозьте меня! Я тааааааааааю!" И такие смачные шлепки растаявшей массы - шлеп, шлеп, шлеп.
Следующая фраза о том, что кьяс купил рубиновый медальон, что бы держать в руках и любоваться, заставил снежного слегка призадуматься.
- Я не могу сказать, что мне нравится его держать в руках. Но представьте себе это украшение на белом шелке, освещенное закатным солнцем. Рубины тогда полыхают так яростно, так темно... и даже бриллианты почти не смягчают это сияние, наоборот, наливаются таким тревожным светом... это так волнующе и красиво... словно совесть убийцы.
Художник замер на миг, потом вновь рассмеялся.
- Раду, я, наверное, кажусь Вам странным, да?
И тут русал перечислил драгоценности, которые ему нравятся. Если нефрит и изумруды оставили Виллани равнодушным, то вот другие камни...
- Ооооо, у Вас хороший вкус. Многие пренебрегают горным хрусталем, но если его правильно огранить... И вообще, хорошо ограненные камни и без оправы очень даже красивы. Иногда оправа просто убивает свет камня. Тот же голубой топаз... если ограненный камень, без оправы, положить на лист бумаги и подсветить... О, Великий Создатель, как же он заиграет, не хуже бриллианта!
Поняв, что немного увлекся, Тарриэль слегка смутился, и стал преувеличенно внимательно рассматривать наброски на картоне.
- Я же говорил, что из меня неважный рассказчик. Лучше расскажите мне о море. Какое оно?
Задавая вопрос, Тарриэль автоматически сделал шаг назад, но он не учел того, что модель его немного необычен. Это не простой дивный, у которого есть голова, руки-ноги. А русал, у него - голова, руки и хвост! Делая шаг назад, художник споткнулся о хвост Раду и, взмахнув руками, будто крыльями, начал заваливаться назад, словно стремясь упасть на пятую точку и устроить небольшое "полотрясение".

Отредактировано Тарриэль (2012-03-28 22:26:36)

Получив хлопок (трудно назвать пинком, удар хвоста) под колени, художник таки не удержался на ногах и упал. Упал, надо сказать, удачно. Раду, не удержавшийся на хвосте, приземлился на пол первым. Кьяс благополучно свалился на сравнительно мягкого русала.
-Ой, как неудобно получилось. - Приговаривал Тарриэль, пытаясь выпутаться из кучи-малы. - Вам очень больно? Я такой неуклюжий... - Щеки будущего величайшего живописца Дальет слегка покраснели.
Но слова Раду о том, что в море подобный казус невозможен, затормозил снежного.
-Совсем невозможен? - Виллани съехал с жертвы своей неловкости и, забыв подняться на ноги, тут же стал развивать идеи, подброшенные ему, его собственным, слишком богатым воображением. - Даже если вот кто-то плывет возле берега... ну бывает же наверно такое место, где можно плыть возле берега, не везде же мелко? А другой кто-то кааак прыгнет в воду. И прямо на плывущего. Или вот плывет русал себе спокойно, а на него из-за какого-нибудь коралла (кьяс точно не знал, что такое коралл, но знал, что кораллы в море есть, поэтому руками изобразил что-то похожее на большое дерево) случайно выскакивает другой русал? Неужели они не столкнутся, не перепутаются и не упадут?
И только когда выпалил эту тираду, художник вдруг сообразил, что может показаться своему собеседнику глупым малолеткой. И опять же, не успев додумать мысль до конца, выпалил.
- Это очень глупо, да?

Отредактировано Тарриэль (2012-04-08 20:35:39)

Сидя на полу, кьяс задумчиво смотрел на Раду.
- Я не очень люблю теплую воду. В ней становишься похож на неудавшееся бланманже. Знаете, из тех, что толком не застыло. Его переворачивают на тарелку, и оно плюхается неаккуратной кучкой. И выкинуть жалко, и есть как-то нехочется.- Тарриэль улыбнулся. - У нас вода ледяная. Прозрачней, чем стекло. Летом непонятно, то ли небо отражается в воде, то ли вода в небе. Красиво.
Снежный поднялся на ноги и помог русалу снова устроиться в кресле.
- И цветы на берегу, словно девушки, глядятся в воду, как в зеркало. - Еще одна улыбка, неяркая такая, задумчивая. - Раду, Вы когда-нибудь видели цветы, прихваченые инеем, и освещенные солнцем? Лучи проходят сквозь маленькие кристаллики льда и начинают переливаться такими тонкими, ломкими, разноцветными лучиками. Будто цветы выточены из горного хрусталя.
Художник подобрал с пола картон и уголек, и снова начал делать наброски будущего портрета.
- Я из-за этого и художником стал. Уж очень хотелось подарить всему миру такую красоту. Вот только отец меня не понимает. - В голосе Виллани послышалась обида. - Он считает, что это глупости, и мне надо заняться семейным делом! Но ведь выращенные им цветы живут считанные дни! А мои - будут дарить свою красоту столетия! - Тарриэль посмотрел на зеленоволосого, словно ища у него поддержки. - Он дал мне всего сто лет на то, что бы стать знаменитым художником. Иначе вернет домой и оженит! - Теперь уже в голосе кьяса слышалась откровенная паника, а уголек хрустнул в сжавшихся пальцах.
Хруст уголька, и художник словно очнулся. Будто извиняясь улыбнулся своей модели.
- Ну вот, опять меня занесло. Все же, Раду, расскажите мне о море. Ведь я о нем знаю только, что большое оно... и соленое.

Русал улыбался, и художник торопился запечатлеть в наброске эту улыбку. Самая искренняя улыбка, вовсе не злорадная, как считается. Самая искренняя улыбка, это когда модель не замечает ее, погрузившись в воспоминания или мечты. Тогда улыбаются не только губы. Мечтательное выражение лица, особое сияние глаз. Все это и торопился занести Виллани на картон.
- Я никогда не видел лед из под воды. Только на воде или над водой. А под водой, да еще полупрозрачный и освещенный насквозь солнцем... Это, наверное, похоже на светильник из алебастра... - Тарриэль быстро-быстро рисовал русала, вскидывая взгляд на расслабленную в кресле модель. - Вот стоит он на столе, камень камнем. Но стоит только зажечь в нем свет, без разницы какой, огонь или магический, и сквозь него становится видно тени предметов или рук. Но самое красивое, это конечно то, что такой светильник сам наполняется светом, видны прожилочки камня, складывающиеся в узор. А некоторые мастера как-то ухитряются там сделать целые теневые композиции.
Рассказ о подводном мире заставил включиться воображение художника. В подводном сумраке перед его глазами проплывали самые невероятные существа, ведь Раду же сказал, что кораллы бывают самые разные, и что рыбки им не уступают, вот воображение и разыгралось. Самые красочные монстры резвились в воображаемом море кьяса. Играли и гонялись друг за другом. Выписывали пируэты и пытались съесть. Снежный и сам не заметил, как поддавшись очарованию голоса русала, и картинки, нарисованной Раду (словно мягкими мазками кисти), перестал рисовать и широко раскрытыми глазами смотрел на воображаемый подводный мир. Где резвились ну уж совсем невероятные существа. Наконец, из совсем-совсем темных глубин, где кружились огоньки, стало всплывать огромное чудовище, с зубами с локоть размером, острыми и страшными. Еще немного, и этот монстр одним глотком проглотит художника... Тарриэль замер.
- Можно мне воды?
Такая обыденная фраза выдернула Виллани из воображаемого мира.
- Воды? - Кьям смотрел на Раду слегка непонимающе. До сознания блондина стало доходить, что его модель просто попросил воды. - Да, конечно. Сейчас принесу.
Фуууу... Надо как-то контролировать полет своей фантазии... Еще немного, и меня бы съели.
Тарриэль отложил картон с углем, и сходив на кухню, принес кувшин с водой и кружку.
- Представляете, Раду. Я сейчас Вас слушал и представлял себе то, что Вы рассказывали. Конечно вряд ли то, что я себе навоображал, похоже на правду, но... Меня сейчас чуть не съели. - Художник рассмеялся. - Жаль, что нельзя увидеть все это своими глазами. - Снежный уже хотел налить воды в кружку, но вдруг вспомнил слова русала о пересохшей чешуе, поэтому озабоченно спросил. - Вам попить или Вас полить?

Отредактировано Тарриэль (2012-04-16 10:05:50)

- Не надо быть осторожнее в своих описаниях. Ведь это так интересно. Это мне надо учиться придерживать полет своей птицы-фантазии. Обидно же будет, погибнуть в цвете лет из-за того, что монстр, созданный твоим же воображением, съел тебя и не подавился. - Художник рассмеялся. - А на надгробии напишут эпитафию, что-нибудь вроде - он мог бы жить долго, но погублен своей же фантазией.
Услышав о приглашении посетить море, Тарриэль задумался.
- Раду, а оно очень теплое? - Вопрос опять вылетел раньше, чем кьяс успел хоть что-нибудь подумать и подобрать правильные слова. - Это ведь так заманчиво, увидеть всю эту красоту своими глазами, но если море очень теплое, придется задействовать амулет на полную мощность.
Подлое воображение вновь подсуетилось и подсунуло снежному яркую картинку. Вот Виллани входит в воду, амулет начинает работать и вода вокруг художника тут же начинает замерзать. Финалом был вид злого и обиженного Тарриэля находящегося в куске льда. А лед этот непринужденно болтается на поверхности моря, покачиваясь на манер поплавка. Ну ведь обидно же!
Блондин вздохнул и посмотрел на русала.
- Так будет обидно оказаться вмороженным в лед.
Однако обиды обидами, а русал попросил попить и полить его, если пол не жалко.
- А чего пол-то жалеть? - Кьяс налил воды в кружку и подал Раду. - Ему воды не достанется. А кресло потом высушу.- С этими словами Тарриэль наклонил кувшин и тонкой струйкой стал лить воду на русала (вернее на хвост русала), удерживая кувшин одной рукой. Второй рукой он (художник, а не русал) сделал пасс. Повинуясь магичекому движению, струйка воды разделилась на две. Первая заскользила по хвосту вниз, растекаясь, кружась по спирали и омывая чешуйки. Вторая тонкой, прохладной змейкой скользнула вверх, вокруг талии Раду и выше, так же по спирали. Поднявшись до груди русала, водяная змейка приподнялась, как это делают змеи,  и вдруг рассыпалась мельчайшими брызгами, оседая на волосах маленькими каплями.
Тарриэль, и сам не ожидавший такого, замер, ожидая реакции зеленоволосого.

Отредактировано Тарриэль (2012-04-19 07:16:54)

Тарриэль постарался как можно незаметнее облегченно вздохнуть. Ведь это же так... непрофессионально - брызнуть водой в лицо заказчика. Хорошо, что Раду не рассердился. Так что в ответ на улыбку русала, художник ответил искренней улыбкой.
- Тогда я непременно постараюсь там побывать. Должен же я сравнить, своих воображаемых жителей моря с теми, что плавают там в действительности. - Секундная пауза, затем Виллани рассмеялся. - И какой монстр страшнее, тот, что чуть не съел меня в моей фантазии или реальный.
Вода по-прежнему омывала хвост русала, закольцевавшись вокруг талии. Стекая по одной стороне хвоста и поднимаясь по другой.
-Мне раньше не приходило в голову, что мыться можно так...
Кьяс покивал головой.
- Я, раньше тоже, но потом мне, в качестве магического упражнения дали задание - "управлять небольшим потоком воды". Вот и придумалось. Только с Вами немного проще, все же не две ноги, а один хвост. - Снежный проговорил это с самым умным видом, словно профессор магии, делящийся с коллегой магическим секретом, но потом не выдержал, почесал кончик носа и вывалился из образа. - Вам не мешает? Или все же лучше воду убрать? Я хочу предложить Вам выбрать один из набросков.
Тарриэль взял в руки картон с набросками, и непринужденно сев на подлокотник кресла, в котором сидел русал, развернул картон так, что бы Раду мог видеть рисунки. На большом листе картона было множество схематичных, но все же узнаваемых набросков портрета.
- Представьте их увеличенными... Вам какой больше нравится?

Отредактировано Тарриэль (2012-04-22 09:13:22)