А я хочу, чтобы мне было девятнадцать.
Писать стихи, умирать, на тебе срываться.
Дарить цветы и стараться быть. Стараться
Не забывать, не смотреть...
Не сдаться.

Мы жили вместе уже больше года. Мне до сих пор кажется, что прошла лишь одна неделя, но календарь неумолим - целых пятнадцать месяцев мы просыпаемся в одной кровати.
Иногда на меня накатывает сюрреалистический, иррациональный какой-то ужас. Неужели я действительно с кем-то живу, неужели кто-то готовит для меня по утрам кофе, покупает журналы по дороге домой, смахивает пыль со старого пианино, которое занимает место в комнате. Я не умею играть, и она тоже не умеет, хотя иногда поднимает крышку и пробегает пальцами по клавишам. Получается красиво.
Иногда она убегает утром, а возвращается только следующим вечером - растрепанная, немного сонная и уже совсем не накрашенная. Я беспокоюсь немного, но знаю, что любые вопросы бесполезны - все равно ведь только посмотрит исподлобья, улыбнется смущенно и спросит: "хочешь кофе?"
Я хочу, конечно. Кто я такой, чтобы отказываться от хорошего кофе?
Пару раз она приводила домой своих девочек, которые так держались за ее руку, что сразу становилось понятно - между ними нечто большее, чем просто отношения учительницы и ученицы.
Я никогда не ревновал, как ни странно. Вопреки общественному мнению, мы не были любовниками - в том смысле, который вкладывают в это слово большинство людей.
Мы не любили друг друга. Мы никогда не страдали в одиночестве. Мы просто существовали рядом, а порой оказывались в одной кровати, отдавая должное красоте и умению друг друга.
Но когда она говорит: "Пойдем, погуляем, на улице хорошая погода", я покорно бросаю все дела, ищу в шкафу старую, потрепанную куртку и выхожу из дома.
Она смеется. Покупает в киоске на углу разноцветные сладкие леденцы. Прыгает через лужи, задирает голову, разглядывая небо, а я любуюсь солнцем в ее волосах.
"Поцелуй меня" просит, и я целую, ощущая на губах привкус клубничных конфет.

Я просыпаюсь от надоедливой мелодии будильника. Какая-то совсем простая музыка, лишь несколько повторяющихся нот, но запомнить их нет никакой возможности. Поэтому я и не запоминаю. Сажусь на кровати, взъерошиваю по привычке и без того растрепанные волосы. Зеваю и оглядываюсь назад - на тебя.
Ты еще спишь, трогательно обнимая подушку, чуть улыбаясь. Мне кажется, что если сейчас снова лечь рядом с тобой, положить голову на твою подушку и словить губами твое дыхание, то можно увидеть твой сон. Но я, конечно, не буду этого делать, потому что подсматривать чужие сны - преступление худшее, чем читать чужие письма.
Вместо этого я все-таки встаю. Очень не хочется, с огромной радостью я еще поспал бы часа два-три, но дела ждать не любят. Я прекрасно знаю, что стоит мне выйти на улицу, как холодный северный ветер, который, если верить синоптикам, совсем ненадолго посетил наш город, рванется вперед, ударит в лицо, будет трепать волосы, и, рано или поздно (скорее рано), но на моих губах появится улыбка. Немного ироничная, правда, и не совсем честная, но на безрыбье...
Впрочем, пока я еще дома. Лениво потягиваюсь, переступаю босыми ступнями по холодному полу, неловким движением руки смахиваю на пол тяжелую керамическую кружку - она, к счастью, не разбивается - и, обернувшись в очередной раз, понимаю, что ты уже не спишь.
- Разбудил? Спи дальше, я случайно. Еще много времени, - смущенно улыбаюсь я, откидываю челку со лба. Ты вздыхаешь, киваешь и вновь утыкаешься носом в подушку.
- Да, конечно... - сонно бормочешь, - сейчас буду... Ты поздно сегодня вернешься?
- Как получится. Постараюсь раньше.
- Постарайся, да... - ты улыбаешься, не открывая глаз, а я выхожу-таки из комнаты.
Мне с тобой тепло. Мне с тобой уютно.
Холодная вода в лицо. Я отфыркиваюсь, ловлю на язык ледяные капли. Только после того, как от воды начинает болеть затылок, выхожу из ванной.
Мне с тобой по-домашнему. Мне с тобой по-родному.
Стучу на кухне чашками, грею чайник, готовлю зеленый чай и пытаюсь найти на пустых полках холодильника хоть намек на еду.
Мне с тобой невероятно.
Возвращаюсь в комнату, отыскиваю в шкафу одежду, нехотя застегиваю пуговицы на рубашке.
Мне с тобой живется.
Захлопываю за собой дверь.