(Шейр, Хатим) Лесная чащоба <------

Отредактировано Фаталь (2011-10-25 22:05:56)

Покой, умиротворение, уют — ни одно это слово не передавало того, что чувствовал Хатим, глядя на алтарь Матери. Смешение всех этих чувств, умноженные на десять, возведенные в куб, приправленные особой атмосферой этого места и чем-то еще, едва уловимым, трудно передаваемым, непонятным.
«Это место пропитано магией по самые макушки деревьев. Чувство такое, будто я сейчас в Академии...»- Поймав себя на этой мысли, Хатим замедлил шаг, отставая от Шейра и Карима на несколько шагов. Присутствие магии в таком месте, где отродясь ее не было — это ли не повод крепко призадуматься? А еще оглядеться по сторонам, прежде чем сломя голову бежать к изваянию Матери.
«Что это, - думал Има, глядя себе под ноги, - тот самый артефакт, о котором говорил брат? Или что-то еще? Что-то действует на нас на всех, это неоспоримый факт: я боюсь перекинуться в истинную форму, ползу по лесу на двух ходулях, как какой-нибудь эльф, Карим ведет себя странно и тоже чего-то боится, непонятно чего. Шейр... Шейр ластится к брату, как котенок, хоть обычно не подпускает к себе чужаков ближе, чем на расстояние выстрела. Если посмотреть со стороны, мы все ведем себя странно, но сами, похоже, не замечаем перемен, потому что заметить их за собой труднее всего.»
Рысь ускорился, догоняя барса и братишку, оглядываясь по сторонам. Артефакта, о котором говорил брат, видно пока не было. Ну да мало ли, что он из себя представляет и какого он размера. Если Карим принес его к алтарю в руках, то он, возможно, небольшой, где-то с кулак, похож на камень или еще на какую-нибудь самую обыкновенную, неприметную штуковину, которая не будет бросаться в глаза...
А вот что бросалось в глаза действительно, так это практически полное отсутствие подношений у алтаря. Точнее, подношения были, но какие-то жалкие, мелкие, будто в последнее время сюда не заглядывала ни одна крупная кошка, а захаживала только какая-то мелочь вроде тех степных котов, что напали на них с барсом...
-Шейр... - Хатим окликнул друга осторожно, продолжая смотреть по сторонам внимательно, теперь уже откровенно настороженно. На смену умиротворению пришла настороженность. - Шейр, тебе эти подношения, ничего не напоминают? Нет крупной дичи, вообще ничего. Те степные котейки, барс, они не подпускают сюда никого, кроме своих.
«Странно, что мы подошли так легко, - добавил Има мысленно. - Или, коль уж на нас тоже действует эта магия, мы тоже стали своими? В любом случае, лучше держаться осторожно, мало ли чего можно ожидать от этих одурманенных заклятьями головорезов.»
Троица подошла уже почти вплотную к статуе, но ничего страшного пока не происходило. И злополучного артефакта тоже пока не было видно. Что, впрочем, не было совсем уж странно.
-Ну хорошо, Карим, - рысь подошел к брату и мягко потрепал его по голове, - показывай, где она, причина наших злоключений.

Шейр, сосредоточившись на том, чтобы мальчишка не упал, запнувшись о выступающие корявые корни, пропустил момент,  когда Хатим сначала замедлил шаги, отставая от него и братишки, а потом и вовсе остановился.
- Има? Чего застыл, словно истукан? – барс обернулся, удивленно вглядываясь в озиравшегося  по сторонам рысь. Ноздри Иманаи раздувались, силясь уловить незнакомые запахи, которые могли пропитать это место. – Все в порядке. Мать-кошка защитит своих котят. Идем.
«Странно все это. Почему он вдруг остановился и так настороженно озирается по сторонам? Словно ищет кого-то или чего-то. Но ведь это же алтарь нашей Матери. Здесь не может быть ничего дурного и опасного. Наоборот, от этого места  веет покоем и умиротворением».
Он перевел взгляд на статую, от которой все так же исходило мягкое золотистое свечение. По близости не было чужаков, а лес по-прежнему хранил умиротворенное молчание.
- Идемте. Мать не допустит, чтобы ее дети пострадали в ее святилище. – и Шейр, бережно поддерживая мальчишку, и продолжая время от времени успокаивающе урчать, двинулся к алтарю.
И замер, стоило ему услышать тихий голос Хатима, в котором удивление мешалось с настороженностью и тревогой. Темные глаза барса сузились, когда оборотень оглядел подножие постамента, вокруг которого были разбросаны подношения. И теперь, после слов рыси, тот факт, что среди подношений не было крупной дичи особенно бросался в глаза. И настораживал. Ведь раньше, когда барс приходил к алтарю, здесь всегда лежала одна, а то и несколько туш крупных оленей. Сейчас же кроме высохших кроличьих и беличьих тушек не было ничего. Все выглядело так, словно все большие кошки, сговорившись, перестали посещать священное место. Хотя в этот факт верилось с трудом.
- Пожалуй, ты прав. – пробормотал Локхони, продолжая озираться. Его цепкий взгляд выхватывал все новые тельца мелких зверушек, разбросанных по поляне.  Он напряженно прислушивался, но лес, застыл. Даже птицы умолкли, хотя до этого их вопли сопровождали их на каждом шагу. – Подношения слишком мелкие. И были принесены давно. Тела уже успели высохнуть. – он перевел хмурый взгляд на  рысь, застывшего рядом. – Полагаешь, что это степные коты отвадили всех крупных оборотней от алтаря? – Шейр качнул рыжеволосой головой. – Сомневаюсь, что им под силу задержать кого-то из крупных собратьев. – глухое рычание вырвалось из его горла. – Но подношений нет. И это не может не настораживать. Что-то здесь явно не так.
Он все еще пристально осматривал поляну, когда Карим неожиданно ухватил его за руку и потащил за собой в обход статуи. Шейр, ободряюще заворчав, последовал за рысенком, вслушиваясь в его сбившийся голос.
- Ну и где же твой артефакт, котенок? – осведомился Локхони, когда рысенок ткнул пальцем в пьедестал. К удивлению барса постамент оказался пуст. На нем не было ничего, кроме сидевшей на нем большой каменной кошки, светившейся золотистым светом. Никаких признаков артефакта не было и в помине.
Оборотень медленно поднял тяжелый взгляд на парнишку. И этот взгляд не предвещал для него ничего хорошего. Барс злился, злился, что мальчишке удалось так легко провести его. Всего-то и потребовалось рассказать красивую сказочку о некоем могущественном предмете, который якобы подчинил его волю, велев защищать и оберегать себя.
- Я предупреждал тебя, Карим. – прошипел Шейр, глаза которого полыхнули зловещим огнем. – Не стоило лгать мне, котенок. - От него не укрылось неожиданное перемещение юноши, который теперь находился аккурат между взрослыми оборотнями и алтарем. А его слова только еще больше разозлили барса.
- Ну и к чему мы не должны прикасаться? Алтарь пуст, а ты продолжаешь морочить нам голову, утверждая, что некая волшебная вещь лежит на постаменте. – голос Локхони упал до шепота, но в каждой его фразе сквозило недовольство. Оскалившись, барс начал медленно подкрадываться к мальчишке. – Вот теперь я точно оторву тебе голову, ибо вина твоя для меня теперь очевидна. Я не позволю стравливать кланы кошек!
Шейр рванулся, оттолкнувшись от земли и посылая тело в длинный прыжок, одновременно изменяясь. А спустя мгновение, так и не завершив перевоплощения, с жалобным мявом оборотень распластался на влажной траве, налетев на невидимую стену.

Отредактировано Шейр Локхони (2011-10-27 09:07:03)

-Шейр, нет!
Хатим прыгнул наперерез барсу, так и не приняв истинное обличие, все еще страшась непонятно чего, по-этому прыжок у него получился, мягко говоря, не слишком удачным. Рысь растянулся на земле позади и чуть в стороне от Шейра, с трудом, сцепив зубы от боли в боку, поднялся на ноги.
-Нет, Шейр, - повторил он. - Никому ты ничего не свернешь, иначе я сам что-нибудь тебе сверну.
От его взгляда не укрылся удивленно-возмущенный тон барса, полный злобы и какой-то почти детской обиды, как не укрылось и то, что кот не смог навредить Кариму — не потому, что его прыжок был неудачным, а потому, что Шейр будто налетел на невидимую стену и, кажется, сильно приложился.
Мозаика собиралась из кусочков, но Хатим пока не видел полной картины, пока не понимал, в чем суть этой головоломки и как ее решить. Отсутствие больших подношений. Степные коты, которые, если верить Кариму, пришли сами (пришли или появились?). Этот странный артефакт, явно неполный — не хватает еще двух элементов. И то, что этот самый артефакт защитил мальчика. Впрочем, поди разберись, мальчика или себя самого. Ясно было одно, Шейр артефакта не видел. И артефакт Шейра к себе не подпускал. Так, может быть, ни одного Шейра? Может быть, некоторые кошки просто не могут подойти к алтарю достаточно близко, и дело вовсе не в том, что их не подпускают степняки?
Во всем этом предстояло разобраться, но, для начала, следовало вправить мозги своему не в меру вспыльчивому другу, чтобы тот не натворил дел и не устроил светопреставление, да не где-нибудь, а у дома Матери.
И вот еще одна деталь мозаики, с которой Хатим не знал пока, что делать. Земля Матери была землей мира. Здесь запрещались не то что убийства — но и вообще любые драки, потасовки и словесный конфликты. И даже не просто запрещались — на этой земле, дышащей умиротворением, никому бы не пришло в голову кинуться на собрата. Но Шейр, зная о запретах, все-таки бросился на Карима, и если бы не эта невидимая преграда, кто знает, что могло бы случиться...
-Шейр! - Хатим рявкнул так, что по лесу прокатилось эхо. - Посмотри на меня, дружище, и скажи, считаешь ли ты меня лжецом.
Он подошел к статуе Матери и сел у ее подножья, почему-то не секунды не сомневаясь в том, что  Первая Кошка разрешит ему подойти.
-Я вижу атрефакт, - сказал рысь, не дожидаясь ответа Шейра. - Я говорю это не потому, что пытаюсь выгородить брата, а потому, что вижу его, как вижу сейчас тебя. Это позолоченная пластина, влитая в камень, по форме напоминает щит, в ней есть три углубления, в одно из которых, нижнее, вставлен округлый темный камень, два других сейчас пустуют.
Хатим дотронулся до артефакта, переводя взгляд с Шейра на брата, боязливо жмущегося к статует Матери.
-Не бойся, - сказал он Кариму, - я не трону и никуда не унесу. Он принадлежит Матери и служит ее целям. Я понимаю.

Барс, продолжая тихо урчать и жмуриться, когда руки рыси неспешно почесывали его за мохнатым ухом, слушал рассказ мальчика очень и очень внимательно. Страх, что сквозил в словах юного оборотня, не нравился ему. А уж после того, как котенок начал едва ли не умолять их покинуть святилище, они не понравились ему еще больше. Что-то во всей этой истории не складывалось. У Шейра было такое ощущение, что он упускает что-то очень важное, некий факт, который скорее всего настолько прост и очевиден, что просто удивительно, что они его не заметили. Но, тем не менее правда была такова, что ни барс, ни рысь не могли сложить мозаику как ни пытались. Все время оставалось чувство, что они забыли о чем-то очень важном.
Локхони приблизился к мальчику и осторожно толкнул его головой, тихо проговорив.
- Мы не можем просто взять и уйти, малыш. – проворчал оборотень. – Этот артефакт нельзя оставлять в таком виде. Кто знает, что может случиться с другими кошками. – он потерся лобастой башкой о живот мальчика. Потом перевел взгляд на Хатима, внимательно посмотрев на него. Слова старшего рыси настораживали. Более того, они звучали как-то уж очень зловеще. – Ты прав, дорогой. Артефакт уже работает. Только работает он как-то вывернуто. Мы не можем вот так вот все бросить. У меня такое чувство, что эта штука подпустила нас к себе потому, что думает, что мы можем ему помочь.
Шейр понимал, насколько дико сейчас звучат его слова. Но Има сам только что предположил, что они имеют дело с живым существом. Оборотень покосился на пластину, спокойно лежавшую на постаменте и с виду бывшую вполне безобидной, если не знать, что еще несколько минут назад вокруг статуи была непроницаемая стена, или же необъяснимых вспышек страха, которые терзали обоих рысей.
Дымчато-серый кот, поднялся на задние лапы, положив передние на плечи Кариму. Шершавый язык прошелся по щеке мальчика.
- Малыш, не бойся. Ни я, ни Карим не причиним вреда этой штуке.– шепнул барс, касаясь щеки рысенка прохладным носом. – Има, говорит дело. Просто покажи нам, где ты нашел его, а остальное мы сделаем сами. Ты же понимаешь, что его необходимо собрать, пока сюда не наведались драконы. И тогда кто знает, как все может обернуться. И для этого предмета и для тебя, и для меня с твоим братом.
Шейр опустился на четыре лапы и осторожно подтолкнул Карима головой в ту сторону, откуда доносилось едва слышное журчание ручья. Видя, что юноша не двигается, барс толкнул его еще раз, при этом даже ухватил зубами за край куртки и, пятясь, потащил его за собой.

_______________________________________________________________
Одет: крупный снежный барс

Путь от алтаря до того места, где Карим нашел артефакт, занял всего несколько минут. Прямо за ручьем, в зарослях ежевики трава была примята в одном месте. Но ни каких-то наводящих на мысль следов, ни частей артефакта здесь не было.
Осмотрев все вокруг, едва ли не обнюхав каждую ветку, Хатим вздохнул, присел на землю, заставил брата сесть рядом с собой, уложил его голову к себе на колени. Он видел, что котенок страшно устал и буквально валится с ног. Но его помощь пока что была необходима, и рысь собирался дать ему передохнуть — но не уснуть.
«Прости, малый, - думал он, - дома я дам тебе отоспаться вдоволь, и даже буду нести тебя домой на руках от самого алтаря — вот только разберемся со всей этой ахинеей.»
-Не знаю я, Шейр, - Има пожал плечами, посмотрел на барса, - не знаю, где искать. Я, конечно, не надеялся, что мы все будет просто, но знаешь, была у меня слабая надежда, что здесь мы найдем хоть одну зацепку. И, как видишь, ничего. Только вот ежевика, и та еще даже не цветет.
Хатим нахмурился, прикидывая в уме, что делать дальше. В общем и целом получалась ерунда.
Где искать два камушка в таком огромном лесу? Рыть носом землю? Сказал бы кто, где именно рыть. Здесь, под этими кустами, или везде?
А может быть, этих камней и не было никогда в лесу, и они припрятаны где-то в городе?
А что, если попросить совета у Матери? Или даже у самого артефакта? Интересно, умеет он отвечать на вопросы? А если да, то знает ли он, где находятся его недостающие части?
Пожалуй, до того, как нестись сломя голову в эти ежевичные дебри, стоило заняться именно этим — спросить у тех, кто может знать. Вдруг ответят?
Ну а пока, наверное, нужно задать несколько вопросов Кариму. Жаль теребить котенка, но ничего не поделаешь. К тому же — Хатим еще не был ни в чем уверен, но у него появилась одна догадка, которую нужно было проверить. Нужно было просто знать наверняка...
А что, если эти камни — это вовсе не камни, а только символы чего-то более важного?
-Карим, - Има тронул брата за плечо, - расскажи, как ты нашел артефакт? Он что, просто лежал сверху на траве, будто его специально кто-то здесь оставил? Или все-таки он выглядел так, будто находился здесь давно? И еще, Карим, мне важно знать, когда ты нашел артефакт, в нем уже был камень, или он появился позднее? И если это так, то вспомни, как он появился, после чего?
Догадки, одни сплошные догадки, нет им конца и края...
Хатим обнял брата, уткнулся носом в его темные волнистые волосы.
Что делать дальше? Как быть? Мыслей не было никаких. Наверное, если так пойдет и дальше, им троим не останется ничего, кроме как вернуться в город и рассказать старейшинам о том, что происходит у алтаря. А те, в свою очередь, либо попробую решить все своими силами, либо призовут на помощь Совет, и тогда...
Нет, Хатим не знал, что именно случится тогда — и не торопился узнавать.
Решение сообщить обо всем совету и снять груз ответственности с собственной шеи казалось все более заманчивым, вот только не привык Има бросать неразрешённые проблемы, не пройдя и половину пути. Сначала нужно было сделать все, что им с Шейром под силу, а уже потом поджимать хвосты и жаловаться старейшинам на горькую долю.
-Мы докопаемся, барс, - Има улыбнулся, - найдем эти камни, где бы их не спрятали и чем бы они ни были.

Мальчишка неожиданно встрепенулся, подняв голову и удивленно распахнув глаза. Но вместо того, чтобы начать рассказывать юный рысик зарылся лицом в густую шерсть барса. Урчание застряло в глотке оборотня, однако Локхони даже не шелохнулся, позволяя мальчишке перебирать дымчато-серый мех.
«Неужели он все забыл? Или снова прикидывается? Типа если я сделаю вид, что ничего не помню, то они от меня отстанут? Как бы не так…»
- Он, что, все забыл?!... – только и смог вымолвить оборотень, когда Хатим встал с камня, подхватив братишку на руки. Котенок доверчиво склонил голову на плечо старшего брата и вновь уснул. – Похоже на то…
И было непонятно, кому адресована последняя фраза Шейра: то ли он отвечал Име, соглашаясь со старым другом, то ли говорил о том, что парнишка и правда забыл обо всем.
- Я бы не стал пока сообщать старейшинам о случившемся, дорогой, – задумчиво проговорил барс, плавно перетекая в двуногую форму. Он встряхнул головой и, пряди рыжей челки взлетели, рассыпаясь в живописном беспорядке. – Что-то во мне упорно сопротивляется этому. Знаю, знаю… - он вскинул ладонь, предупреждая готового возмутиться рысь.– Надо обо всем рассказать. Только… меня прямо наизнанку начинает выворачивать от одной только мысли о том, что об этом артефакте станет известно посторонним.
Оборотни бесшумно скользили между влажных после дождя деревьев, практически не оставляя за собой никаких следов. Оба шли довольно быстро, даже не смотря на то, что Хатим был ранен, и на его руках спал брат, который надо сказать отнюдь не был легким.
- Да, отдохнуть не помешает… И выпить тоже… И желательно в твоей компании, дорогой. – усмехнулся Шейр, довольно заурчав.
Вскоре впереди замаячили пики замка драконов, а потом проявился и весь город. Прошло еще немного времени, и вот уже оборотни направились к дому Хатима.

Хатим, Шейр Дом Хатима Иманаи

________________________________________________________________
Одет: брюки из оленьей кожи и такая же свободного кроя рубаха на шнуровке и разрезами по бокам; пояс с ножнами, в которых находился охотничий нож; мягкие полусапожки без каблуков, на гибкой подошве. Грива роскошных рыжих волос заплетена в небрежную косу и перехвачена кожаным шнурком. Черная прядь на правом виске выделяется в общей массе огненно-рыжих волос.

Лавка «Чертополох и конопля»

Оборотень смазанным пятном пронесся по улицам города, распугивая почтенных горожан. Но ему было наплевать. Боль тугим обручем сковала его сердце, разрывая все существо снежного барса на кусочки.  Ругань мужчин, испуганные крики женщин оставались за его спиной, но барс продолжал мчаться по мостовым города, срезая себе путь через узкие переулки и появляясь на запруженных пешеходами улицах, сея страх.
Шейр вихрем вылетел из городских ворот и сразу же вломился в густой подлесок. Ветки хлестали по бокам, сдирая с них клочья линяющей шерсти, но барс словно не замечал этого, продолжая мчаться куда глаза глядят.
Очнулся он только тогда ,когда почувствовал близость алтаря Кошки. И это заставило его резко затормозить. Локхони замер, настороженно прислушиваясь. Чуткие ноздри втянули воздух, отфильтровывая множество запахов и выделяя только один, возвещающий, что у алтаря кто-то есть.
Оборотень припал к земле и медленно пополз вперед, продолжая слушать настороженно затихший лес. Прошлый раз все было так же. По мере приближения к храму покровительницы всех кошачьих, стихали птичьи голоса, а собственное дыхание теперь отзывалось у него в ушах колокольным звоном.
Дымчато-серая шерсть на загривке встала дыбом, а по коже прокатились волны мурашек.
Оборотень затаился на краю поляны, внимательно оглядывая поляну и изваяние. Как он помнил, артефакт находился с другой стороны постамента, так что из того места, где сейчас находился Шейр его видно не было.
«Надо же здесь уже кто-то побывал. Подношение свежее. И такое обильное. Как же проклятая золотая железка пропустила дарителя? Странно. А может, этот даритель как-то связан с артефактом? Тогда понятно, почему его пропустили…»
Барс принялся оглядывать поляну.
«А вот и наш предполагаемый даритель… Эк тебя развезло, душа моя…»
Заметив разлегшегося на помятом плаще дивного, снежный барс принялся медленно, крадучись обходить поляну ,пока не оказался на расстоянии прыжка от предполагаемой жертвы. Мощные задние лапы послали поджарое тело вверх и вперед. Смазанным серым пятном промелькнул Шейр в воздухе, аккурат приземлившись прямо на грудь незнакомцу и придавив его тяжестью своего тела.
- Кто ты и что здесь делаешь? Тебя призвал артефакт? – глухо рыкнул оборотень.

Шейр глухо рявкнул, клацнув зубами возле лица незнакомца ,стоило ему заметить в его руке нож.
- Вздумаешь пырнуть, отгрызу бошку. – прошипел оборотень, переступив мощными лапами по груди парня, сильнее придавливая его к земле.
Парнишка оказался понятливым и положил ножик на траву, тут же убрав руки подальше от рукояти. Локхони шумно фыркнул и слез с брюнета, однако далеко отходить не стал, вполне себе удобно усевшись рядом и обернув лапы хвостом. Золотистые звериные глаза внимательно изучали нежданного гостя, принесшего Хранительнице всех кошек щедрое подношение. Только вот одного оборотень не мог понять, как это проклятущий артефакт позволил ему подойти к статуе.. причем не только подойти, но и преподнести дары. В прошлую их встречу проклятая пластинка встретила их довольно неласково. Что же изменилось теперь? Барс не понимал.
«Раз он здесь, то, пожалуй, стоит расспросить его подробнее…»
- Я знаю, где я нахожусь, - буркнул Шейр, принимаясь вылизывать свою роскошную шкуру. – И я не меньше твоего чту маму-кошку. Прости, я не хотел навредить тебе. Не злись.
Оборотень раскатисто заурчал, примирительно потершись мохнатой головой о грудь мужчины. Хоть этот парень и был ему не знаком, но от него пахло большой кошкой, а значит, не следовало доводить дело до потасовки, которая могла закончиться гибелью одного из разбушевавшихся котов и осквернением алтаря.
- Прошлый раз здесь не спокойно было. – проговорил Локхони, вновь замирая и оборачивая лапы длинным хвостом. – Вот я и подумал, что ты… - он не договорил, переключившись на более насущные проблемы. – Ты принес подношение. Очень щедрое. Как ты смог подойти к алтарю? Последний месяц здесь не было крупных даров.. Да вообще никаких даров не было. У меня создалось впечатление, что кто-то или что-то не подпускает кошек к статуе нашей Хранительницы?
Он задумчиво почесал задней лапой ухо, потом перевел взгляд на постамент. Мать-Кошка все так же сидела на прямоугольном пьедестале, глядя на своих заблудших детей. Даже сейчас, зная, что позади постамента находится мерзкая золотая пластина, Шейр испытывал умиротворение  и покой.
- Скажи, ты не чувствовал присутствия никакой силы? Или быть может ты видел…
Договорить оборотень не успел. На краю поляны раздался угрожающий мяв и спустя мгновение на двух оборотней набросилась поистине огромная стая кошачьих, состоящая из каракалов и сервалов. Нападавшие не давали оборотням не только приблизиться к алтарю, но и покинуть поляну. Стоило снежному барсу малость проредить ряды мелких тварей, как на него тут же набрасывались новые.
- Да что же это такое?! – рявкнул Локхони, только успевая раздавать тумаки ошалевшим котам. – Мама-Кошка, это уже не смешно…

Стая действовала сообща и вполне себе стратегически правильно. В обычное время стоило надавать по ушам нескольким особо ретивым зачинщикам, как остальные тут же разбегались. Но только не сейчас. В этот раз каракалы и сервалы удирать и не думали. Стоило барсу отшвырнуть одного, как на его место вставало двое, а то и все четверо. И конца-краю этому не было.
«Да что же это такое? Два дня назад это были мелкие степные коты, а сейчас уже кошки размерчиком поболе. Что же будет в третий раз? Полезут рыси? Или уже сразу львы и тигры? Перед ними даже я не смогу устоять… Паршиво».
- Сделаю все возможное, дорогуша… - буркнул Шейр, отшвыривая ударом могучей лапы особо наглого сервала, вцепившегося ему в бок. – Они не виноваты, что тут творится бардак.
Кошаки продолжали с остервенением нападать снова и снова. И это было ненормально. Очень ненормально. И если в прошлый раз ими командовал Карим, то в этот раз ничего подобного не наблюдалось. Скорее можно было предположить,  что проклятая золотая железка подчинила их себе.
И тут… морозный вихрь пронесся по поляне, примораживая разбушевавшихся котов. Оборотень вздрогнул, хрипло рявкнув, когда поток морозного воздуха обжег его бок, сдирая с него присосавшегося каракала.
Тяжелая тишина повисла над священной поляной, украшенной посеребренными инеем тушками младших собратьев. В них билась жизнь, Локхони отчетливо ощущал это, только вот пошевелиться коты были не в состоянии.
- Хотел бы я тоже знать, что здесь творится, - пробурчал снежный барс, вылизывая опаленный холодом бок. – Пару дней назад на меня и моего друга рысь во время ритуальной охоты напал табун степных котов. Правда, тогда нам удалось обезвредить того, кто управлял этими мелкими засранцами. А в этот раз даже не знаю… - он закончил вылизываться и уселся перед валявшимся на земле гепардом, обернув лапы хвостом. – Я и без тебя знаю, что святыня больна. То, что осквернило ее уже давно не подпускает к статуе кошачьих. Любых… вот я и удивился, когда увидел твое подношение.
Шейр поднялся и осторожно приблизился к алтарю, начав столь же медленно обходить его. Ему хотелось проверить, находится ли на постаменте проклятая пластина с черным камнем или же ее давно уже и след простыл. Пластина лежала, и черный камень все так же торчал в ее основании. Только вот теперь по всей поверхности позолоченного щита шла изящная вязь из рун, а камень слабо мерцал зеленым светом. И этого тоже раньше не было.
- Мать моя Кошка… - только и успел выдохнуть Локхони.
И тут камень полыхнул ослепительным изумрудным пламенем. Послышался яростный мяв мгновенно оттаявших котов, которые вновь ринулись в драку. Уши заложило от пронзительного свиста, в глазах оборотней потемнело.
Через минуту поляна была пуста, лишь растерянные сервалы вперемешку с рыжими каракалами шатаясь, бродили по поляне, но барса и охотника-гепарда и след простыл. Словно и не было их вовсе.

Саллак - таверна "Цветок опохмельника"

Отредактировано Шейр Локхони (2012-05-04 22:14:29)