Пляшущий яркий огонек, освещающий желтым пятном стол, дрожащую тень, грязь под ногтями испачканных рук. Как маленькое солнышко, освещающее что-то действительно теплое среди кромешной тьмы чернокнижьей души, грязной и несовершенной, как эти пальцы, изрезанные ожогами.
Золотые глаза уставились на руки. Короткие, неказистые, с поломанными ногтями.
Бледные длинные пальчики, мягко поглаживающие эти  уродливые руки. Нити темных ежевичных волос, опускающиеся на плечи, теплое дыхание, мягкие губы, касающиеся кудрявого затылка. Темно-синее одеяние, длинными рукавами с рисунком лепестков цветущего персикового дерева, касающееся плечей, мягко обволакивая, руки, ласково обнимающие шею.
«Мое милое облачко…»
Вздрогнув, кондитер оглянулся.
Никого. Лишь тишина, и мерно покачивающиеся растения в саду.
Как много здесь было хорошего. Почему-то сейчас вспоминается именно хорошее, словно ничего плохого никогда и не было. Да по сути и правда ведь не было. Ками – действительно прекрасный эльф, красивый, умный, мудрый, добрый, преданный, честный…в отличие от барашка, слишком глупого, чтобы понять, что за счастье было здесь, совсем рядом, совсем близко, и он просто не успел его отыскать, предпочтя рыться в грязи собственной кондитерской. Дома. Нет, домом должен был стать именно этот дома, а то – лишь огарки былой жизни.
То есть, нет, уже снова именно это и будет домом. Грязь и чернота. Угольки. Такие же черные, как и шерсть барашка. Какой должна быть душа чернокнижника. Впитать всю злобу до конца, испив свою участь до конца.
Судьба.
Еще на шаг ближе к мечте, и на бесконечность дальше от счастья.
Надо собрать свои вещи, оставить Ками в покое. Хотябы сейчас сделать что-то достойное, а не раздражать своей слабостью и нытьем достойного благородного эльфа.
Закрыв глаза, оборотень провел рукой по столу, расправляя скатерть. Потушил свечу. Коллекция стаканчиков, украшенных перламутром. Чашечки с пляшущими цветами. Совсем недавно они вдвоем устраивали чайный фестиваль, пробуя несколько десятков сортов чая с самых разных уголков мира. Был даже тот редкий южный чай, что выращивают в соседней деревне, дорогой, навевающий воспоминания о сестрах, о ферме… Может, это был знак?
Собрав в комнате мешок со своими пожитками, оборотень прибрался, забирая вещи из шкафа. Точнее, одну вещь. Барашек всегда предпочитал не путать свои шмотки с одеждой любимого, как ни как это личное дело каждого, и одеяния для столь утонченного существа – святое, нельзя их путать с самодельным тряпьем.
Закрыв глаза, юноша вздохнул. Пару месяцев назад они ода ходили к портному, чтобы сшить кондитеру свадебный наряд на заказ. Барашек как всегда упирался и брыкался, - он и сам сошьет не хуже любого профессионала.
Белый шелк, расписанный и расшитый красными узорами, традиционными для южных земель.
Дальше…
Спальня. Темные длинные волосы на подушке, спускающиеся вниз, прядкой скользнув по пухлым изящным приоткрытым губам, пальцы, мягко царапающие ногтями смуглые обожженные руки, чарующий взгляд янтарных глаз из-под длинных темных ресниц, дыхание на ухо. Поджав губы, Бартоломео заправил кровать, разглаживая, чтобы не было ни единой складочки. Как вкусно пахнет, словно он тут, словно никуда и не уходил, и все это время лишь отсыпался, дожидаясь, пока Берти вернется.
Но он не вернулся. Не успел.
Ванная.
Мыльце с запахом апельсина.
Вытерев покрасневшее от слез лицо, юноша аккуратно закрыл дверь, упираясь лбом в деревяшку.
Куда теперь идти? Не имеет значения. Все теперь не иметь значения. Дурацкая кондитерская…если бы не глупый пожар, Берти бы успел в больницу, к Ками, и обязательно бы спас милого….и был бы сейчас счастливым барашком…
Судорожно выдохнув, оборотень медленно поплелся по дороге.
Да, это кондитерская все виновата. Даже сгорев, она не хочет отпускать своего работника, как призрак, усевшийся на спине и постоянно грызущий теплое мяско.
Она отняла Ками…она…

==> магазин "Конфе-еты"