- Да, пожалуй, - ответил Лис, целиком и полностью полагаясь на Кассиэля. И какие могут быть возражения в этом случае, когда лучше что-то делать, чем не делать ничего.
Дети они такие… такие непоседливые, - уголки губ тронула легкая улыбка, ведь это и к нему самому относилось лет  так 60 назад. – Только теперь тем более до святилища не доберемся. Грустно. Значит, обратно в город. Остается вопрос – как.
Доминик поднялся на ноги и, заправив непокорные прядки волос за уши, вопросительно посмотрел на дракона.
- Его, наверное, на руках придется нести. Хотя, может быть, ему и понравится в воздухе.
В это время единорожек шевельнулся и спросонку испуганно глянул на мужчин. Что бы его успокоить, оборотень вновь присел на корточки. Радовало хотя бы то, что нога у малыша перестала болеть, но это не значило, что перестанет болеть душа, пока он не найдет своих.
Если, и правда, ему не к кому возвращаться? Надо что-то делать, надо что-то делать…
- Не волнуйся, малыш. Мы тебя тут не оставим, - он старался говорить как можно более успокаивающе. – Ты ведь не можешь пока ходить сам? Мы тебе отнесем. Хочешь, в город, там тоже живут единороги. Или, может, ты в другое место хочешь попасть?
Единорожек перевел вновь наполнившиеся слезами глаза на лиса, но пока старался не всхлипывать.
- Не хочу.. больше, - тихо произнес он. – Куда хотите, только подальше.
Вспомнив свои ужасы, ребенок снова тихонько заплакал. Доминик осторожно коснулся светлой макушки и погладил.

После того, как с печальной находкой более-менее определилось, и мальчик, обхватив дракона за шею, со сторожкой доверчивостью прижимался к его груди, Доминик тоже успокоился и теперь шагал рядом, если это позволяла едва приметная тропинка, петлявшая меж кустов и деревьев, то забегал вперед или двигался следом. Статная фигура радужного с единорожком на руках то и дело притягивала взгляд, и временами Лис едва заметно улыбался, согретый воспоминаниями о том, что еще недавно сам прижимался к груди как этот подобранный ребенок, и светлой, почти детской уверенностью, что Кассиэль способен решить все проблемы чуть ли не мановением руки. Ведь даже волчью стаю уже уничтожили, так что нечего больше бояться, все будет хорошо. Он настолько погрузился в свои мысли, что не особо задумывался о том, куда они идут - главное, что направление верное, во всем остальном полагаясь на дракона, тем более, что он очень смутно представлял, куда их занесло и насколько далеко от Дальет. Поэтому слова Главы Совета о возможности заблудиться повергли оборотня в легкое смятение. Казалось невероятным, что самый могущественный из драконов может заблудиться в собственном мире как самый обычный дивный.
- Наверное, я еще долго буду удивляться. Я ведь еще так мало знаю тебя, - лис украдкой посматривал на радужного. Почему-то при каждом взгляде оборотню казалось, что в груди распускается теплый и нежный цветок, и замирает в ожидании не менее нежного и прекрасного появления бабочки. - Мало знаю Главу Совета, а Кассиэля знаю еще меньше.
- Ночлег? Да, похоже, придется заночевать в лесу, господин Касс, - бодро откликнулся юноша. Сам он ничуточки не устал, и мог бы всю ночь трусить по лесу, но прекрасно понимал, что с ношей на руках, пусть по началу и кажущейся невесомой, рано или поздно захочется отдыха.
- Мы могли бы… Нет, я подыщу подходящее место…
Однако искать даже не пришлось, они почти уткнулись носом в покосившуюся, крытую дерном и от этого почти неприметную избушку. Доминик оббежал ее почти кругом прежде, чем нашел низкую, сколоченную из грубых потемневших от времени сучковатых досок дверь с приткнутым же сучком вместо ручки. Парень загнал подальше шевельнувшееся в груди неясное, но неприятное чувство и осторожно постучал.
- Господин Касс.. кажется, дома никого нет, - поделился он своими мыслями с подошедшим драконом и тронул дверь. Та неожиданно легко подалась и медленно открылась с тихим протяжным, словно стон, скрипом. Нос оборотня уловил запахи кострища, паленой шерсти, сушеных трав, плесени и того, чему он почти не знал определения – легкого намека на тлен, сопровождавший запах затхлости и старости.

Доминик, поморщившись, сунулся следом, но даже с его невысоким ростом пришлось наклонить голову, чтобы пройти в дверной проем, а еще широкая драконья спина закрывала обзор.
- Интересно, кто тут жил такой маленький? – чтобы как-то разогнать липкую, как и запах, тишину в хижине, тихо спросил оборотень, пытаясь осмотреться. Толку от двух, распахнутых Кассиэлем, небольших окошек было немного, но свежий воздух все же разбавил затхлость запахами ночного уже леса. Света или лучину поискать оказалось недосуг, потому что от теплых рук зажмурится хотелось и замурчать от удовольствия, как умеют лисы, а потом пришлось срочно на лавку прыгать, чтобы ноги не замочить, пока дракон генеральную помывку пола устроил.
- Да, хорошо, посмотрю, может зерно или сухари еще мыши не сточили, - откликнулся оборотень, успевший свыкнуться с темнотой, густо окутавшей углы небольшой комнатки, разделенной перестенком на две части. Оставив Кассиэля разбираться с малышом, Лис принялся обшаривать полки, натыкаясь на обломанные пучки трав, рассыпавшихся от прикосновения едва ли не в пыль, и пустые или наполненные каким-то мусором глиняные плошки. Беглый осмотр ничего не дал, и парень перебрался за перегородку. Сумеречное зрение выхватило из потемок низкий топчан, заваленный каким-то хламом, такой же древний сундук и очаг. Над кроватью висело еще несколько полок, и Лис подошел ближе, намереваясь их обследовать прежде, чем тянуться к сундуку. Дурноватый запашок усилился. Парень снова поморщился, подгоняя себя побыстрее закончить с неприятным делом. Хотелось снова и скорее прижаться к дракону, и волки с ней, с провизией, не умрут от голода до утра, только ребенка жалко, голодный ведь.
Только я понятия не имею, чем питаются маленькие единороги, - он растерянно потер острый подбородок, и встал ногой на край топчана. – Может ему травки хватает, или молоко надо… - но додумать мысль до конца  не успел.
- Ой!
Под сапогом что-то тихо и  отвратительно хрустнуло, так что сердце екнуло. Так трещать могли… кости. Доминик подорвался и отскочил почти на середину комнаты. Но кучи тряпья на топчане осталась недвижимой. Миг вязкой тишины показался вечностью, и вдруг сверху вороха что-то с шорохом заскользило вниз и с тихим шелестом шлепнулось на пол.
- Касси… - тихо позвал оборотень, от дурного предчувствия вмиг забывший о конспиративной кличке Главы Совета, просто дыхания не хватило на всю длину имени.

- Нет… - парень отрицательно мотнул головой, испугавшись уже не столько за себя, потому что запах и присутствие змеи он так и не обнаружил в этом обличье, сколько от передавшегося волнения дракона. – Нет, все хорошо.
В подтверждение своих слов он положил ладони на плечи Кассиэлю и заглянул в потемневшие от беспокойства глаза. Понимание того, что заставил дракона не на шутку поволноваться, и не просто как за знакомое существо, а за друга или даже больше, заставило сердце затрепетать в груди. Захотелось сделать что-то очень и очень приятное, чтобы только радужный никогда больше так не переживал. Вставшие домиком брови разгладились, и Доминик, улыбнувшись, прижался всем телом.
- Правда, со мной все хорошо. Кости под ногой хрустнули неожиданно, и я просто испугался. А потом еще что-то упало на пол, и я отскочил.
Сейчас, в свете зажженных огоньков он смог рассмотреть упавший предмет. Это был фолиант. Судя по всему старинный – в тяжелом кожаном переплете с замком и толстыми, наверное, пергаментными страницами, испещренными мелкими знаками.
- А оказывается, это всего лишь книга.
Лис, поднявшись на цыпочки, легко коснулся губами подбородка дракона и сменил тему, вспомнив о единорожке, украдкой жалея, что они тут не одни.
- Как там мальчик? Надо к нему, а то страшно же.
Он нехотя отстранился и за пару шагов нагнулся за книгой.

Оборотень тихонько вздохнул, жалея о том, что их путешествие пошло не так, как хотелось, и они теперь не предоставлены самим себе, и, вручив книгу Кассиэлю, вернулся в первую комнатку. Единорожек, сорванный с места томительным ожиданием и любопытством, так и не решился переступить порог  и стоял, вцепившись тонкими пальчиками в покосившийся дверной косяк, напряжено прислушиваясь и присматриваясь к тому, что творилось в избушке.
Вот, пожалуй, кому дверь по росту и пригибаться не надо, - мелькнула непрошенная мысль прежде, чем Доминик приподнял мальчишку, занес в комнатку и усадил на лавку. – Вот так, Кидан. К сожалению, удобств тут никаких и поесть кажется, нечего, но я еще не закончил осмотр. Может, что-то найдется, - без особой надежды произнес он и погладил ребенка по спутанным, но все еще мягким волосам.
По тому, как дракон притворил дверь на вторую половину, юноша понял, что туда теперь лучше не соваться, так что пришлось забыть о намерении порыться в сундуке. Что ж, Кидану можно постелить плащ и устроить спать на лавке. Жестко, но зато спокойно и безопасно.
- Касс, я не нашел ничего съестного. Но это ведь не беда?  - стоило юноше обратить взор на Кассиэля как сияющие глаза выдавали переполнявшие его чувства.  – Я могу поохотится. Зайцев здесь должно быть достаточно.
Что еще можно поискать в майском лесу? Змей и ящерок. Ни грибов особо, ни ягод. Диким луком сыт не будешь точно. А насчет всяких там съедобных корешков-стебельков увы, точно не к нему.

Прямо таки опасно! – на улыбчивее лицо оборотня наползла тучка. – Я же не ребенок, чтобы ночных теней бояться. Да, чтоб ты знал, в это пору года мне кроме рыси и волка, да еще отощавшего за зиму медведя бояться некого. Двуногие на летнюю шкурку до осени не позарятся.
Но перечить парень не стал и, тихонько вздохнув, проводил скрывшегося в подполье дракона настороженным взглядом. – А вдруг в погребе тоже опасно?! Я, вот, тоже, может быть, волнуюсь.
Так прислушиваясь к шорохам, доносящимся снизу, он присел на корточки рядом с единорожком.
Сейчас, когда можно было немного успокоиться, вместо отступившего страха на Кирана навалилась усталость, и время от времени он клевал носом, вздрагивая от громких звуков. Лис накинул на него свою курточку и ласково потрепал по плечу.
- Как нога? Болит?
- Немного, - вяло ответил уставший малыш.
- Потерпи чуть-чуть, найдем, что перекусить, и спать, а утром, наверное, и болеть перестанет, и путь продолжим.
Единорожек кивнул, стараясь справиться с отяжелевшими веками, и Доминик продолжил обыск комнаты. Слева от двери на вбитых в стену крючках висел лук, колчан со стрелами и зимняя одежда – поношенный овчинный тулуп и теплая вязаная кофта, но все это было таким пыльным, что Лис хорошо прочихался, пока выбивал одежу на улице. А в сундуке под вешалкой в опасном соседстве с поношенной обувью, кожаными ремнями и рукавицами действительно нашлись горка чистых полотенец и пара роскошных тонких с вышивкой скатертей, которые в этом нищенском жилье казались совсем неуместными. Вытянув все это богатство на середину комнаты, оборотень быстро соорудил на широкой лавке импровизированное ложе – подстелив вниз тулуп и накрыв сверху скатертью.
- Вот, и постель тебе готова. Осталось только поужинать, - бодро произнес он, вытирая стол.
- А вы где будете? – сонно моргая, поинтересовался мальчик.
- Не волнуйся, устроимся. Мне много не надо. Мягкая трава или подушка из мха, вот, и радость.
Поскрипывание ступеней возвестило о возвращении Кассиэля с добычей.
- Ой! Крупа…
Оборотень озадаченно сдвинул брови, гадая, как им теперь сварить кашу - очаг то остался за дверью вместе с останками. И котелок, если он тут водился, наверное, там. А еще плошки надо помыть. Ну да, дракон всемогущий, и посуду помыть можно и крупу, и на магическом огне кашу и чай сварить, только в чем?
Кассиэль все может, а я получаюсь совсем беспомощный, - огорчался Доминик, когда повернувшись к присутствующим спиной, вытряхивал и сдувал мусор из позаимствованных с полки мисок.

Отредактировано Доминик (2012-01-03 12:07:05)

Долго хмуриться у Доминика не получилось - разве можно не залюбоваться драконом и его чудесной магией, когда у него все так ладно и споро выходит. Спохватился он только тогда, когда каша была почти готова и, застелив второй скатертью, расставил посуду. Если почти молча, оголодавший Кидан с едва сдерживаемой жадностью, Кассиэль аккуратно и неспешно. Оборотень поначалу тоже с аппетитом накинулся на еду, но по мере того, как миска пустела, каша приобретала горьковатый привкус от назойливо лезшего в голову вопроса. Зачем такому замечательному дракону такой бесполезный спутник, который только мешается и не дает довести до конца ни одного дела? Толку с него как с козла – молока, разве что в постели. Воспоминание о минувшей ночи накатило томной, плавящей внутренности волной, и лис склонился над миской с горячей, рассыпчатой кашей, пряча глаза и невольный румянец на щеках. От осознания собственной бесполезности стало грустно. Сколько еще продлится эта волшебная сказка? Не пара он бессмертному и великому дракону. Так что рано или поздно, так или иначе, а придется расстаться.
… Но все равно, я ни о чем не жалею, Кассиэль. Будет, как будет. И память о твоей улыбке… вообще о том, что случилось, будет согревать меня всю жизнь, пока она не оборвется.
Подстегнутое грустью воображение рисовало его старым, умудренным лисом, доживающим свои последние дни в окружении родственников – детей, внуков и правнуков, или одиноким стариком, греющим кости на солнце, с обращенным внутрь, погруженным в дорогие воспоминания взором…
Доминик, поймавший себя на том, что тянет в рот пустую ложку, постарался отогнать смущавшие мысли и принялся сосредоточенно вытирать посуду. Кидан уже крепко спал, когда парень, покончив с делом и поймав внимательный взгляд Кассиэля, улыбнулся.
- Нам тоже как-то устраиваться на ночь надо.
Ему-то ладно, он свое все равно со сном наверстает, и то считай в последнее время сколько бодрствовал, столько и спал, а Кассиэлю обязательно надо отдохнуть. Оставался вопрос – где, в хижине на полу устроится или за порогом в душистой траве под звездами. Внутренне чутье гнало оборотня под открытое небо, но разве оставишь единорожка без присмотра? А вдруг что-то случится?
- Может быть снаружи? Только двери оставим открытыми, чтобы видеть и слышать?
Неосознанно, на инстинктах эта заброшенная хижина казалась полной какой-то темной, непонятной, скрытой угрозы, но открытая дверь будто бы мешала ее воплощению.
- Глупо, наверное, да? – юноша беспомощно пожал плечами и подошел вплотную к дракону. - Мысли всякие в голову лезут.

Отредактировано Доминик (2012-01-04 11:57:53)

Рядом с Кассиэлем все сомнения уподобились ночным призракам, бежавшим от света дня.
- Нет, ничего, – Лис передернул плечом, - просто, кажется, это место смущает мой ум, и в голову лезет всякая дурь. Не нравится мне тут.
Но стоило радужному дотронуться, и Доминик, забыв обо всем на свете, готов был бежать на край света - не только шалаш за рай сошел бы, но и жерло вулкана лучшим местом в мире стало бы, когда руки и губы дракона касаются так нежно, что сердце тает.
- Подождем, - тихо ответил он чуть севшим голосом, заставив себя отлепиться от Кассиэля, потому что в низкую дверь можно было пройти только поодиночке.
Лесной воздух под раскинувшимся ночным пологом казался пьяняще свежим, и оборотень с наслаждением втянул его в легкие. Тихий шепот листвы и соловьиные трели дарили умиротворение, а близость радужного наполняла томительным, почти щекотным, но приятным ожиданием.
Увяз я, как муха в меду…
Но выбираться на волю из этого сладостного плена совсем не хотелось. Так – и умереть было не жалко. Губы помимо воли растягивала счастливая улыбка. И как юноша не старался хоть немного придержать свои чувства, широко распахнутые, сияющие глаза выдавали его с головой.
Нельзя же так пялиться, - укорил он себя, - как голодный на лакомство.
Хотелось поскорее обнять дракона и прижаться, ощущая жар тела, но вопреки этому неуемному желанию, Лис отступил на шаг, сорвал листок с ближайшей ветки и сунул черешок в рот, призывая губы к порядку.
Надо место для ночлега выбрать, - напомнил он себе, оглядываясь вокруг.

Отредактировано Доминик (2012-01-05 11:41:55)

Доминик обвил шею дракона руками, стараясь как можно меньше мешаться, пока тот плел охранную сеть, окутавшую хижину. И странно, но в таком положении, казалось, он спинным мозгом чувствовал магию, прохладным ветерком протянувшую вдоль позвоночника, что поставил бы дыбом отсутствующую пока шерсть.
Какой же ты могущественный! – мелькнула далеко не первая восхищенная мысль. Ведь одно дело абстрактно знать, что Глава Совета – один из творцов мира, другое дело, когда этот творец прижимает к своей груди. И юноша в очередной раз  почувствовал себя чем-то вроде того листка, что был зажат в губах и вылетел, не устояв перед счастливой и чуть смущенной улыбкой, выпитой легким поцелуем.
- Вот и хорошо, - прильнув к радужному, тихо сказал оборотень. Сейчас, когда Кассиэль был так близко, решительно хотелось выкинуть из головы всякое беспокойство вместе с мальчиком, так что мимолетный укол совести не смог выстоять против напора желания.
- Я и так только о…  тебе думаю.
Едва касаясь пальцами, Лис поглаживал шею, бархатную кожу под волосами на затылке, норовя пробраться под ворот одежды. Губы приоткрылись, прося о новом поцелуе, и парень не выдержав, потянулся сам. Сердце неровно трепетало в груди, то  замирая. то ускоряясь и норовя упасть куда-то вниз, и рядом так же неровно билось большое драконье сердце. Кончик языка пробежался по губам радужного, дразня, подзадоривая, приглашая.

…Освободиться от одежды. Стать еще ближе. Утонуть в бархатном омуте взгляда. Раствориться в сладости жарких поцелуев…
Легкие, как крылья бабочки, скользящие прикосновения подушечками пальцев спорхнули от скулы к напрягшейся жиле не шее, потом к ключице. Застыли на несколько тягучих мгновений, и дальше по груди, вдоль шрама к подрагивающим мышцам живота со странным чувством узнавания чего-то забытого. И снова нахлынуло давешнее наваждение, словно он и не он, а кто-то изголодавшийся едва ли не до исступления, истосковавшийся от одиночества, тянется к дракону, заставляя с какой-то диковатой ревностью наблюдать за собой, но все же теперь эта странность воспринималась спокойнее, потому что над всем этим довлело ощущение, что так – правильно, вопреки неведомо откуда взявшейся обжигающе болезненной мысли: ″Вечность нас соединила. Вечность нас развела″.
Оно и заставляло с неведомым прежде неистовством дарить ласки и отдаваться целиком, подносить себя как чашу с искрящейся родниковой водой страдающему от жажды путнику, с единственным желанием быть выпитым до конца, до последней капли. А вместо этого, захлебываясь стонами в водовороте страсти, вновь и вновь заполняться, наполнятся до краев и на пределе сил следом взлететь на вершину, расплескивая бурлящее наслаждение…
- Кассиэль…
Откуда, почему это странное ощущение, что я знаю тебя целую вечность? Если это счастье, то почему оно такое горькое? Почему такая тоска на сердце? Я ведь люблю. Все хорошо. Ведь все будет хорошо, правда?
Доминик, вздрагивая, прижался к мужчине, словно боясь того, что стоит разжать руки, и тот исчезнет как мираж, оставив его во тьме одиночества.
- Касси… Я не хочу тебя потерять… - прошептал он, проваливаясь в темноту сна, – снова…

Сон был сладок и крепок, но все же маленький хищник краем сознания отметил перемещения, впрочем, не принесшие никакого беспокойства. Чувствуя присутствие Кассиэля, Лис лишь что-то тихо пробормотал и. свернувшись калачиком, продолжил спать.
* * *
Сквозь смеженные веки пробивался слабый свет, острый слух уловил тихий шелест, и птичьи голоса. Сознание соскользнуло на зыбкую грань сна и  бодрствования, и Доминику казалось, что он уже проснулся.
Темный силуэт бабочки нарисовался на фоне маленького оконца и запорхал по неприглядной на вид комнате. Она подлетала все ближе и ближе. Поначалу оборотень заворожено следил за ее движением, и вдруг пришел страх. Накатил холодной липкой волной, подминая под себя, лишая сил и воли двигаться. Большое и темное забилось около самого лица. Лис, насколько мог, затаил дыхание и замотал головой в попытке отогнать навязчивое существо. Но последовавший короткий вдох притянул бабочку, и та залепила крыльями рот и нос, лишая возможности дышать. Еще немного, и легкие взорвутся…
- Нет! – с коротким стоном выжимая из груди остатки воздуха, парень вскинулся на куче тряпья и дико заозирался. Руки дернулись к лицу, но таинственная гостья из потустороннего мира растаяла без следа. – Снова это…
Заметив дракона, резко повернувшегося в его сторону, Доминик, уже успокаиваясь и сознавая, что опасность в очередной раз миновала, выдавил из себя улыбку.
- Доброе утро, господин Кассиэль.
Утро… Понедельник?! Ох! Рабочий день…
Лис подорвался с импровизированной постели, схватился за плащ и несколько раз встряхнул. – Пора собираться, да?
Движения еще были нервными и суетливыми. Осознав это, юноша недовольно хмыкнул и, оправив на себе одежду, потянулся к радужному – рядом с драконом не было места страхам.
- Легкий утренний поцелуй, - произнес он тихо, поднимаясь на цыпочки. В бедовых глазах замерцали теплые золотистые икорки. – Вместо кофе. И я бужу нашего малыша.

Объятия принесли покой и умиротворение. Неприятный осадок после сна растворился как щепотка соли в воде.
- Да, так. Обычная ерунда, - уже вполне оправившись от кошмара, ответил оборотень, с наслаждением вдыхая так быстро ставший родным запах дракона. – Всего лишь глупая и настырная бабочка.
И через минуту Лис уже сам, уподобившись легкой и темной бабочке, порхал по комнате, поднимая и шутками приводя в чувство маленького единорожку, вытряхивал плащи, собираясь в дорогу.
После всего простая каша, приготовленная Кассиэлем, показалась вкуснейшим блюдом, и парень ее наворачивал так, что за ушами пищало. Завтрак закончился, и кинув последний взгляд на приютившее их жилище, Доминик без сожаления устремился вслед за драконом и малышом, сохранив в памяти лишь самые дорогие воспоминания.
Часть дороги он пробежал на четырех, уяснив, что в этом облике может позволить себе невзначай обтереться боком о ногу дракона, не вызывая каких-то ненужных мыслей у встречных путников, и только, преступив черту города, сменил ипостась.
Жаль только что, Западные ворота находились в противоположном от Боглаха конце города, и о том, чтобы забежать домой и переодеться, оставалось только мечтать.
Ничего, я вечером отпрошусь, - уговорил сам себя Лис, оправдываясь тем, что как же ж Глава Совета не пару часов останется без помощника, на самом же деле, радуясь тому, что еще целый день проведет вместе с… Кем?
Оборотень так и не смог определить, кем для него стал Кассиэль. Чувственный и чувствительный по природе, он не очень разбирался в движениях души, такой непокорной и своевольной, и иногда идущей против желаний тела, что никогда не мог отличить интерес от увлечения, увлеченность от влюбленности, а влюбленность от любви. Каждое новое чувство, как нырок в омут, увлекало с головой, но через какое-то время он выплывал на поверхность и устремлялся к новому берегу, и каждый раз тот казался последним пристанищем. Но ненадолго. Что-то заставляло его срываться с места и двигаться дальше.
Но сейчас… Сейчас казалось все по-другому. Кассиэль, словно могучий якорь вошел в душу и тело, привязал невидимой цепью. Заполнил собой всего, без остатка, как будто бы так и должно быть по какому-то неведомому праву, оспаривать которое не было ни малейшего желания.

Кассиэль, Доминик - Личные покои Главы Совета

Отредактировано Доминик (2012-02-02 16:54:38)

Камран довольно прищурился, чувствуя прикосновение теплых пальцев.
- Конечно, удобная. Со мной вообще дружить хорошо. Ныть - не ною, злюсь редко, из неприятностей сам выбираюсь, легко могу приготовить поесть и выпить, а еще могу болтать за двоих. Не друг - сокровище! - довольно промурлыкал джинн.
Жаль только Иствен его из объятий выпустил, у него в руках было так уютно.
- Плавать - давно не плавал, а гулять - гулял. Мне вообще нравится бродить по городу вечером, когда суета и шум затихают. За пределы Дальет я давно не выбирался: одному не интересно.
Дух хлопнул в ладоши, и на траве появился огромный плотный плед желтого цвета. Как раз такой, чтобы с комфортом могли расположиться двое. Джинн поставил на него корзинку со снедью, бережно извлекая из нее лакомства.
- Это на потом, после купания. - Важно пояснил он. - Когда наплаваешься - всегда есть хочется.
Камран посмотрел на эльфа, чуть склонив голову набок.
- Знаешь, а вне привычной обстановки ты выглядишь совершенно по-другому.
Уточнять он ничего не стал. Джинн склонился над пледом, сотворяя защитный купол.
Все-таки в лесу полно зверюшек, и хотя угрозы духу с его магией они не представляют никакой, но вот съестное вполне могут утащить, пока они с истом будут жизнерадостно плескаться в воде.
- Хорошо-то как! - Камран выпрямился, оглядываясь вокруг.
Темные силуэты деревьев замерли над зеркальной гладью озера. На небе загорались крошечные огоньки звезд, которые здесь, вдали от света фонарей, заливающих город, казались и крупнее, и ярче.
Где-то вдалеке запел соловей.
- Кажется, мы отлично устроились: ужин при звездах и менестреле. - Улыбнулся дух.

- Как бы тебе меня догонять не пришлось! - На ходу прокричал джинн, снимая с себя одежду.
Исподнее он мочить не собирался - потом слишком прохладно будет. Чего, спрашивается Иствен там не видел, учитывая, что они играли в карты на раздевание? Да и чего ему стыдиться? Собственной красоты? Вот уж нет!
Дух аккуратно сложил вещи, и ринулся догонять эльфа.
Он влетел в воду, поднимая тучи брызг. Камран нырнул, решив слегка подразнить Иста. Тот долго будет ждать духа, оглядываясь назад, а он вынырнет впереди. Трактирщик ведь не знал, что джинн неплохо умел плавать.
А еще можно поднырнуть и слегка напугать эльфа утягивая его на дно. - думал дух, делая широкие гребки руками.
Однако, планам его не суждено было сбыться - кто-то схватил его за ногу, утаскивая вниз, на глубину.
Камран, конечно не утонул бы в любом случае. Но строптивый джинн терпеть не мог, когда что-то делалось против его воли.
Свободной ногой он как следует двинул по руке, и убедившись в том, что хватка ослабла, что есть мочи рванул туда, где по его расчетам должен был находиться Иствен.
Промахнулся он не так уж и сильно, на какой-то десяток метров. Эльф сам подплыл к нему, подтверждая, что дело было отнюдь не в богатом воображении запутавшегося в водорослях джинна.
- К сожалению, я уже это понял. Ааааа! - Завопил он, что было мочи, вылетая из воды вверх и зависая над Истом.
Неизвестный нахал, наверняка тот самый, что только что хотел утопить его, незаметно подплыл поближе и погладил духа по заднице. Произошло это несколько неожиданно. А если учесть, что после всех недавних злоключений в трактире нервы у духа и так были не в порядке, то ничего удивительного в том, что вместо  того, чтобы превратить наглеца в жабу - джинн попросту взлетел.

Что бы прийти в себя Камрану хватило нескольких секунд. Злость на шутника, из-за которого он снова выставил себя идиотом перед Иственом, моментально овладела духом.
- А-ха-ха-ха-ха! Какая забавная шутка - испортить другим вечер! Никогда не видел смешнее. - Злобно улыбнулся джинн, недовольно глядя на русала. - Ты хоть понимаешь, на кого плавник поднял, рыбка моя пустоголовая? А что, если я тоже решу пошутить  и одним карасем в пруду станет больше?
Он завис в воздухе перед виновником, совершенно не смущаясь тем, что одежды на нем не было. Сложив руки на груди и воинственно задрав подбородок Камран продолжил:
- А если разбуженное тобой чувство юмора этим не удовлетворится, то пожалуй, и пруда ты больше никогда не увидишь. Посажу тебя в аквариум и буду кормить червячками, если, конечно не забуду. Последние сто лет моя память меня иногда подводит!
- Эй! Ты чего? Я же сказал: не со зла, просто. - Русал заметно побледнел.
- Так я тоже не со зла. У каждого свои шутки. Я джинн, а не дракон - мне благородство проявлять вовсе не обязательно.
- Ага! Рассказывай! Ничего ты мне сделать не сможешь, пока желание тебе не загадают.
Камран презрительно сощурился и взмахнул рукой. Этот полурыб с нахальной рожей успел его изрядно утомить.
- Ааааа!
На голове русала красовались развесистые рога, точь-в-точь, как у лося.
- Ну как? Могу? - поинтересовался он у ошалевшего обитателя пруда.