— Это была я...
— А? — гепард снова лапнулся за неровные пряди волос и покачал головой, — не ты. Это я тебе точно говорю, это была не ты. Та зараза там до сих пор ползает, а ты-то тут.
Фэйт неумело попытался отереть слёзы, которые градом покатились по бледным щекам девушки, улыбнулся ей.
— И потом, это не ты меня чуть не убила, а я тебя, — оборотень задумчиво кутал девушку в меха, совершенно не понимая, что делает, — кто бы в тебя ни вселился, я всё равно был сильнее физически, и это ужасно пугало, потому что я не знал, как от тебя отбиться, чтобы при этом не покалечить и не убить. А совсем не отбиваться — гарантированно убить. Вот такая трудная история, Шарли. Я ведь думал, что ты умираешь, и вместо тебя остаётся это…
Гепард помотал головой, и поставил на край костра кружку с водой, всё равно котелок был занят. Ему на самом деле было не по себе от осознания, что мог просто не рассчитать и прихлопнуть девушку, и кто бы тогда послушал его объяснения про вселившегося стража?
Поделом тебе, тряпка пятнистая, будешь знать, как впутывать в свои дурные дела девушек, да ещё и с таким исходом.
— На деле они просто оказались подлыми лжецами, воспользовались тем, что мы забыли вытряхнуть одежду, выходя с кладбища, — Фэйт затравленно улыбнулся, и безжалостно исправился, — я забыл. Ты и не знала. А я знал, но забыл, слишком обрадовался. что легко отделались. И вот пожалуйста, расплата. Твой дед с меня голову снимет, и будет совершенно прав, да я и сам готов себе башку открутить. Давай ты поешь, а?
Он поставил на землю перед девушкой котелок с варёным мясом, густой навар можно было просто пить, да ещё и с удовольствием.
— А потом мы отдохнём, потом отыщем ручей и помоемся, и как-то всё образуется постепенно.
Оборотень молол какой-то вздор. лишь бы не слышать, как всхлипывает испуганная Шарли. Ещё бы ей не испугаться, это ж куда как страшно — вышла за ягодами, а тут тебе здрасте, танцы всю ночь на кладбище, а потом один дурак вместо «спасибо» лупит по зубам и таскает в голом виде по всем окрестностям.

Она так убивалась, что Фэйт почувствовал себя виноватым. Но утешать плачущих женщин как-то с детства не умел. Даже когда мать плакала, он мог только топтаться рядом, и пытаться как-то подсунуть ей что-то, что по мнению ребёнка могло успокоить её.
— Не факт, — снова попытался объяснить оборотень, — вполне возможно, что без тебя я сейчас уже мирно разлагался под тёплым жизнерадостным солнышком. Ты такие глупости сейчас говоришь, Шарли…
Она задремала, беспокойно ёрзала, и даже подскочила, глядя такими перепуганными глазищами, что у Фэйта сердце оборвалось. Когда же, наконец, Шарли успокоилась, оборотень ещё какое-то время неподвижно сидел рядом, прислушиваясь и наблюдая, потом тщательно укутал её поплотнее в меха.
— И что мне теперь делать? — растерянно спросил у паучка, который тут же принялся мирно плести паутину, используя прядь волос Шарли, как отправную точку. Фэйт улыбнулся паучку, и мысленно попросил его наловить в паутину побольше хороших и лёгких снов для девушки. 
Он занимался какой-то ерундой по собственному мнению — чуть не убился, когда в зверином облике во весь опор мчался к ручью за водой, сбил лапы об торчащие из земли корни, и дикими глазами таращился на спящую Шарли, забыв выпустить из пасти мокрую бутыль с водой. Почему-то ужасно боялся, что она проснётся, пока его не будет, и испугается. Потом попытался как-то открутить пробку с бутыли, и долго не мог сообразить, в чём дело, издал какой-то растерянный звук, а потом только понял, что в запарке пытался сделать это то лапой, то зубами.
Вернувшись снова в двуногую ипостась, Фэйт опять продолжил ерунду. А что он мог ещё сделать? Отселил паучка на куст, и начал неторопливо вытирать мокрой тряпкой следы крови с рыжих прядей волос Шарли. Протирал кожу, аккуратно освобождая из мехов то руку, то ногу. В общем и целом, приводил в порядок, как привык это делать с теми, кого угораздило попасть в передрягу. В лесу всякое бывает, то деревом кого придавит, то медведь задерёт, то сдуру ногу вывернет охотник, и если найдут — то каждый заботится, как умеет. Пусть эта забота неуклюжая, некрасивая, но она действенная, и это было главным пунктом.
Фэйт придирчиво заставил себя поесть и попить чай, переложил оставшуюся еду в миску — усмехнулся, вспомнив, как уговаривал себя эту миску купить, а потом упрекал за ненужную роскошь, которую приходится таскать на себе. Гепард как-то привык использовать свободное время на тот миллион мелочей, которые бывает некогда решить, поэтому посматривал на Шарли, а сам чистил котелок, потом нож вымыл, вычистил и старательно точил, выжидая время, пока девушка проснётся.

По крайней мере она проснулась более спокойной, и почему-то виноватой.
— Не спал, — Фэйт протянул ей кружку с чаем, — успею ещё отоспаться, не стоило обоим засыпать. Мало ли, что выползет из лесу, беспечности мы и так нахлебались сегодня. И не нужно так виноватиться, всё ведь хорошо. Нам ещё неплохо было бы помыться, привести себя в порядок, а то от деда нагорит обоим на орехи.
Счастливый от того, что Шарли явно лучше, принялся усиленно хлопотать вокруг, подсовывая еду. Заодно встряхнул её немудрёную одежду и озадачено покрутил в руках.
— Как думаешь, стирать? Солнце высоко, высохнет за час, зато придёшь домой чистая. Дедушку пугать не хочется, — Фэйт показал в сторону, — ручей рядом, можно вымыться. Я бы на твоём месте не одевался, всё равно в воду лезть, можешь в мой плащ завернуться.
Гепард повеселел от одного факта, что Шарли явно посвежела, поэтому разболтался. По идее, мог в любой момент подорваться, и ещё до ночи мотаться по лесу, а потом, правда, пришлось бы искать место, где можно сутки безопасно пролежать. Однако после свистопляски на кладбище почему-то крайне желалось крыши над головой. Давно не было такого, чтобы оборотень предпочёл дом вольному небу над головой.
— Шарли, ты-то чем виновата? Я  тебе так скажу — ты не струсила, не побежала, не расплакалась в самый решающий момент. А что потом заплакала — так это нормально. Ты только не говори никому, но я тоже иногда того… плачу. Хотя мне вроде бы и не положено.
Фэйт без особого сожаления подровнял ножом волосы, чтобы не торчали, как у непонятно кого и были одной длины. Обрезанные бросил в затухающий костёр, чтобы не маячили тут по траве, и повертел головой, привыкая к отсутствию длинной шевелюры.
— Смотрится наверное кошмарно, — вздохнул, понимая, что придётся смириться с тем, что стал ещё отвратительнее, — мне осталось только нос расквасить. Ну что, идём к ручью?

— Совершенно точно, не сержусь.
Когда она смотрела вот так, чуть-чуть насупившись, ка кбудто была готова тут же закопаться в шкуры и начать виноватиться дальше, у Фэйта появлялось нелогичное желание бежать и покупать сладкое, чтобы задобрить. Он даже пообещал себе поразмыслить на досуге, откуда это странное желание кормить сладким тех, кто вызывает такое смущение. Ведь не первый же раз такая оказия случилась! Вещи собрали достаточно быстро — сколько там их было, этих вещей, только меха увязал обратно, затягивая узлы с добросовестностью ненормальное.

У ручья гепард почувствовал себя лучше. Не было нужды мчаться обратно сломя голову, Шарли предпочла уютное местечко за кустами, так что Фэйт спокойно разделся и принялся намываться так, как будто собрался и свою шкуру добавить к меховым трофеям.
— Ноу! Ноу! Ой!
Фэйт ошарашено грохнулся в воду, потеряв равновесие. Кусты подозрительно шуршали. гепард смешливо отфыркнулся, быстро споласкивая короткие волосы в ручье — так было удобнее, но всё равно непривычно, что не нужно полоскать длинные пряди.
Всё равно отрастут, нечего переживать.
Крик заставил его пулей вылететь из воды, настороженно шаря взглядом вокруг.
— Слышал, — охотник шустро одевался, цепляя на себя всё необходимое, а вот ненужный скарб снова приходилось оставлять на произвол судьбы, — да не отворачивайся, я тебя голой видел, хотя и старался особо не таращиться.
Поддел без всякого подтекста, но тут вопль повторился, и кажется даже послышались слова «нет, не надо!».
— Очень тихо и очень шустро, побежали смотреть.
Охотник поколебался, но всё же решил остаться в двуногой форме, больше доверял рукам, чем лапам. Вдоль берега ручья бежал бесшумно, пригнувшись, часто поднимал голову, ловил струйки запаха, которые стелились над водой. Изящный каракал, которым Фэйт не устал бы любоваться скользил наравне, но тут за кустами послышалось короткое бормотание, чей-то смех и опять вопль, полный тоски. гепард прижал палец к губам, осторожно прокрался в том направлении, и тут же со всей дури саданулся ногой об камень. Открыл рот, чтобы выкричаться от боли, но ни звука не издал, зато разглядел, что за камень. Фэйт округлил глаза и повернулся к Шарли, изо всех сил тыча пальцем в сторону камня. Рядом был ещё такой же, и ещё один, и ещё. Это была полуразрушенная кладбищенская ограда.
— Старая часть кладбища… — беззвучно прошептал Фэйт, высовываясь из кустов буквально над землёй. Ожидал увидеть что угодно — толпу Стражей, заживо при свете дня жующих кого-то, но пока что кто-то лишь скрёб руками по надгробью, причитал и время от времени издавал вопль, полный глухой тоски.
— Дивный, живой, — констатировал Фэйт, — вам нужна помощь?
С этими словами он переступил через ограду одной ногой, и в лицо тут же ударил оглушительный рёв, смешанный с хохотом.